10 лет и 3/4

протекло. Семья Китонунца при полном параде. Мсье Бюффлие (и я вдруг вспомнил Жожо, который всегда подолгу беседовал с бабушкой, Альцгеймер его со­вершенно не смущал). Семья Лашеналь – глаза у Мириам были красными от слез.

Те, кто знал слова, подхватили прощальную песню, и бабушка поплыла прочь: ее увезли из церкви на длинном черном автомобиле. И тогда папа заплакал, ведь она была его мамой.

Мы никогда раньше не видели, как наш папа пла­чет, думали, он не умеет…

* * *

В своей коричневой урночке, прямо под свите­ром дедушки Бролино, она занимала еще мень­ше места, чем раньше, наша бабушка. Трудно было поверить, что от наших предков больше нечего не ос­талось…

Было воскресенье, восемь часов утра. Папа вышел из ванной с зачесанными назад мокрыми волосами, положил руку на плечо братцу Жерару и улыбнулся сестренке Нане. «Моя старшенькая», – прошептал он. Поставил на огонь старую кастрюльку, легко подхватил меня на руки, будто я невесомый, и сел за кухонный стол.

– Что-то нынче не жарко, – проговорил он, глядя на снег за окном.

Больше он ничего не сказал, а я сидел у него на ко­ленях, стараясь поменьше двигаться. От него приятно пахло кремом после бритья. И он дышал мне прямо в шею, сильно, как лошадка. Сестренка Нана принесла кофе, и папа поблагодарил ее кивком головы. Он во­дил ложечкой по своей чашке в голубой горошек, по­мешивая черный дымящийся напиток, и в эту минуту я не слышал ничего, кроме звона кофейной ложечки, будто весь мир снаружи перестал существовать. Я си­дел, прижавшись к папе, и мне хотелось, чтобы так продолжалось вечно.

– В следующее воскресенье поедем в Шар-дю-Бер кататься на лыжах, – сказал он. – Готов поспорить, что ни один из вас не пройдет трассу быстрее стари­ка отца.

И все вдруг стало почти как раньше, все Фалькоцци заговорили разом, перебивая друг друга, а Пес беше­но замахал хвостом.

Если бы не коричневая урночка, можно было поду­мать, что вообще ничего не случилось…

* * *

Дорога была посыпана солью, но мой велик все равно заносило, и я оставил его у стоп-знака на пути к Замку [36].

Дорога на Аннюи оказалась длиннющей, я чуть не умер, а потом еще пришлось подниматься по узень­ кой тропинке вдоль замерзшей реки. Иногда я прова­ливался в снег по колено.

Я прислонил рюкзак к стволу елки и стал лизать льдинку: в горле горело. Мне еще предстояло перей­ти ручей и лезть дальше по вертикальному склону. Пальцы на ногах окоченели, я их уже не чувствовал.

Я карабкался зигзагами, но споткнулся о корень и полетел вниз. Снег забился за воротник. Я испугался за бабушку, однако крышка оказалась крепкой…

Позже, вконец обессилев, я свалился на землю под навесом альпийской хижины. Густые облака закры­ вали от меня вершину, но небо было переменчиво.

Время шло секунда за секундой, я не мог больше ле­жать неподвижно, ледяной ветер дул прямо в лицо. Я стал прыгать на месте, размахивая руками, как напу­ганный цыпленок крыльями, и наконец в просвете между облаками сумел различить Монблан, не весь, конечно, только самый сосочек.

Мешкать было нельзя: я быстро стянул перчатки, достал урночку и объявил бабушке, что вот оно, ее последнее пристанище, что здесь ей понравится больше, чем под дедушкиным свитером в туалете, что пришло время нам расстаться, так будет лучше для всей семьи.

Пусть не думает, что мы ее больше не любим – сов­сем наоборот, просто живые должны жить дальше, только и всего, и я закричал из последних сил: «До свидания, бабушка! До свидания! Прощай! Чао, ба­ бушка!» Но, сколько я ни старался, крышка не подда­валась, резала пальцы. И тогда я заревел: все получи­лось совсем не так, как я задумал…

Я безумно устал.

Я снова лег на землю. Монблан исчез из виду. Я решил уснуть прямо здесь, а потом посмотрим. Я закрыл глаза и начал засыпать. Сквозь надвигавший­ся сон мне показалось, что кто-то зовет меня, но сил отвечать не было. И вдруг я услышал громовой папин голос. Голос был настоящий, не из сна. Я приоткрыл глаза и увидел, что он несется ко мне, а за ним братец Жерар, и еще Мириам. Она, наверное, рассказала папе про наше тайное место, и теперь все они спешили мне на выручку. Папа мощными движе­ниями разгребал снег, прямо как бульдозер. Он мог справиться и с непогодой, и с тугой крышкой. Он во­обще был сильнее всех. Он бежал и звал своего млад­шенького:

– Фредо! Я уже здесь! Я иду к тебе, мой маленький!

В эту минуту никто не смог бы его остановить (это наследственное, дедушка Бролино тоже бегал быст­ рее всех). И, глядя на него, я подумал, что никому из Фалькоцци не стоит в этой жизни отчаиваться: с та­ ким папой нам вообще ничего не страшно.

,

Примечания

1

Победитель Мельбурнской Олимпиады 1956 года в марафонском забеге.

2

Вануаз – национальный парк в Альпах.

3

Знаменитый писатель, чье творчество посвящено Альпам и альпинизму.

4

Горный массив в Верхней Савойе.

5