– Мне почему-то кажется, что гораздо дольше.
Она зябко повела плечами – ночь все-таки была прохладной.
– Моя ноша может оказаться тяжелой для ваших хрупких плеч, леди.
– Вы назвали меня лунным светом. Рассказывайте. Лунный свет выдержит все. Столько людей разговаривает с луной, она давно привыкла...
– Луна остается равнодушной...
– А я не останусь. Говорите, милорд, прошу вас.
Незнакомец долго молчал.
Потом усмехнулся.
– Ладно, я напросился сам, а теперь заволновался – словно юная девушка пред брачным ложем... простите.
Он глотнул еще вина. Помолчал. Дарина ждала.
– Наверное, вы не поняли, почему я так вел себя вначале, – сказал он наконец. – Придирался к словам. Я хочу, чтобы вы помнили: это не оттого, что я сильно пьян или изначально невоспитан. В последнее время я не живу – я доживаю.
Дарине стало еще холоднее. У нее появилась смутная догадка, и многое она отдала бы сейчас, чтобы плохое предчувствие не подтвердилось.
– Только не это! – выдохнула она.
– Я умираю, леди. Вот здесь, – он коснулся пальцем своего лба, – что-то сломалось. Не знаю уж, как это может быть... Но может, если это убивает меня.
– Господи!
Дарина обхватила себя руками, а незнакомец продолжал говорить:
– Я узнал это недавно. До этого не обращал внимания: головная боль – обычное явление при моем образе жизни. Но потом она стала невыносимой, и я все же решил поинтересоваться у Герберта об этой непреходящей мигрени. Результат на лицо – я сижу здесь, напиваюсь и жалею себя. Это так приятно – жалеть себя...
Ей было очень, очень холодно.
– Потому простите меня, милая леди, – он опять стал говорить с ощутимыми паузами между словами, – простите за то, что вначале обошелся с вами грубо, и за то, что рассказываю вам это. Вам нельзя прикасаться к смерти, вы молоды, вы должны жить... – Он закашлялся. – Простите, леди. Наверное, мне не следовало ни говорить этого, ни вообще приходить сюда...
– Не делайте этого, – сквозь зубы сказала она.
Он вскинул голову:
– Не делать... чего?
– Никогда не говорите мне «простите». – Дарина сама не заметила, как ее рука потянулась к руке незнакомца и стиснула ее. У него оказались длинные крепкие пальцы; они чуть вздрагивали в ее ладони. – Никогда не смейте этого делать. Вы не должны извиняться.
Он медленно выдохнул.
– Не нужно об этом! Вы рассказали.
– Лунному свету, – улыбнулся он.
– Который никогда не предаст. Который умеет слушать. И вы можете сказать мне еще. Все, что угодно.
– Еще? – Незнакомец вырвал свою руку из ее руки, вскочил. Он ходил взад-вперед по площадке, а Дарина следила за ним, не вставая с земли. – Что может быть – еще? Хотя... да. У меня останется сын.
– Сын?.. Значит, вы женаты?
– Она умерла, – просто ответил незнакомец.
– Простите... – выдохнула Дарина.
Неожиданно он засмеялся.
– Ну вот видите, вы сами нарушаете... Ничего. Все улеглось, давно. Да, она умерла, и в этом тоже был виноват я.
Ей внезапно захотелось приласкать незнакомца. Обнять его, положить его голову себе на грудь и утешить: «Ничего. Ты обязательно будешь жить. Только верь». Это ее испугало.
– Сколько лет вашему сыну? – Дарина решила сменить тему: лучше не напоминать ему о смерти.
Незнакомец и правда светло улыбнулся.
– Почти шесть... Александер – очень самостоятельный молодой человек, самостоятельнее меня, с замашками маленького деспота. Настоящий лорд. Вот и сегодня наказал: «Возвращайся домой не поздно, папа. Я хочу, чтобы ты рассказал мне сказку». Вот так вот, уважаемая леди, я должен рассказать ему сказку! Про храброго рыцаря Галахада, надо полагать. Он очень любит сказки про рыцарей. У него есть легкие доспехи и меч, такой, чтоб он мог поднять. Я учу его сражаться.
