Мой прадедушка, герои и я

И наковальню вбил в песок.

Он плющил сталь, железо гнул,
И шел по лесу звон и гул…

И меч огромный, наконец,
Сковал наш Зигфрид, удалец.

«Теперь я рыцарь, я с мечом,
И великан мне нипочем!

Эй, трепещи, дракон, в лесу,
Тебе я голову снесу!»

Последняя строка в исполнении Верховной бабушки прозвучала как раскат грома. И теперь она с торжеством и вызовом смотрела на прадедушку.

Но Старый сказал с улыбкой:

— Это стихотворение, дорогая Маргарита, как раз подтверждает то, что я хочу сказать. А именно, что Зигфрид — не герой. Он просто очень хорошо владел своим ремеслом.

— Ремеслом? — переспросила Верховная бабушка, нахмурившись.

— Да, ремеслом воина. Вот и все. Если хотите, я могу подтвердить это одним стихотворением.

— Кто его сочинил? — язвительно спросила Верховная бабушка. — Какой-нибудь знаменитый поэт или ты сам?

— Я сам, — скромно ответил прадедушка. — Может быть, несмотря на это, ты его все-таки послушаешь, Маргарита?

— Больше мне ничего не остается, — вздохнула она.

И тогда прадедушка — негромко и просто, совсем не так, как Верховная бабушка, — прочел стихотворение:

Юный Зигфрид

Идет о Зигфриде рассказ
С великим множеством прикрас,

И сомневаюсь я порой:
А впрямь ли Зигфрид был герой?

Имел как баловень судьбы
Он все условья для борьбы:

Он приобрел волшебный меч,
Обучен был рубить и сечь.

Он понимал язык зверей:
Его гонцом был воробей,

А также заяц, и олень,
И волк, и всяк, кому не лень.

И шапкой-невидимкой он
На всякий случай был снабжен.

В непробиваемой броне
На самом быстром скакуне

Скакал он смело на врага.
Но так ли смелость дорога,

Когда от всех напастей он
Был столь надежно защищен?

Геройством занят был герой,
Как шахматист своей игрой,

И заменяло мастерство
Геройский подвиг у него.

Тут в заблужденьи целый свет…
А был героем Зифгрид? Нет.

Верховный дедушка, дядя Яспер и дядя Гарри усиленно жевали, склонившись над тарелками. Я заметил, что они не хотят ничего говорить, пока не сказала своего слова Верховная бабушка. И она не замедлила его сказать, причем неслыханно кротким голосом.

— Знаменитый поэт, — сказала она, — называет Зигфрида героем и доказывает это не так сложно, как ты. Не кажется ли тебе это забавным?

— Нет, Маргарита, — не менее кротко возразил ей прадедушка, — мне кажется это вполне естественным. Тот, кто что-нибудь утверждает, ну, скажем, что Зигфрид — герой, может высказать это коротко и ясно, без подробных объяснений. Вот, например, как Уланд в своем стихотворении. А тот, кто хочет это опровергнуть — и не просто так, что нет, мол, все совсем не так, а как раз наоборот, — тому приходится обстоятельно доказывать, что утверждение было неверным.