Мадлен удивленно уставилась на это видение, а затем на Себастьяна, который улыбался, словно мальчик, которому подарили первого в жизни игрушечного солдатика.
– Ваш экипаж ждет, маркиза!
– Ты хочешь подняться в воздух в сумерках? – прошептала она, слыша, как гондола и веревки потрескивают и стонут, словно ветви деревьев в бурю.
– Да. По пути из Парижа я встретил одного человека, и он рассказал мне про свой шар. Он получил разрешение подняться в воздух на побережье. Я щедро заплатил ему за то, чтобы он позволил нам отправиться на шаре в Англию, и эта плата удвоится, если мы долетим до берега. – С этими словами он начал выгружать вещи из повозки. Он сунул в руки Мадлен какой-то узел. – Отойди за повозку и переоденься, а я поговорю с нашим воздухоплавателем. Только поспеши!
– Теплый зефир с юга – редкость для здешних мест, месье, – заметил воздухоплаватель-француз. – Жаль, что вы не прибыли раньше. Теперь уже слишком поздно.
Еще по дороге к берегу Себастьян заметил с детства знакомые признаки; он услышал скрип канатов и гул натянувшегося шелка задолго до того, как увидел шар на горизонте; слышал, как перешептываются рабочие, поглядывая на него, чувствовал, как смешивается соленый ветер с запахами суши. Надвигался «мыслительный шторм» – последняя толика удачи, в которой они так нуждались.
Он знал, что покинуть Францию не так-то просто. Здесь, в самом узком месте пролива, войска Бонапарта патрулировали берег с особым тщанием. Лишь через несколько дней пути на запад беглецы могли достигнуть места, где чаще появлялись контрабандисты, а это значило, что придется потратить ценное время. Кадудалю Себастьян доверял, но Фуше мог прослышать о существовании Мадлен и раскинуть свои обширные сети, чтобы поймать ее. Рисковать не стоило. Покинуть Францию следовало сегодня же.
Обострившееся восприятие помогло Себастьяну за несколько минут осмотреть шелковый шар, разыскать непрочные швы и прорехи.
– Шар готов?
– Разумеется, но в темноте вы не сумеете ориентироваться…
– Нам нужен не свет, а только ветер.
Грузный низкорослый француз выпучил глаза.
– Нужно быть совой, чтобы ночью из гондолы разглядеть море и берег.
Себастьян расхохотался и хлопнул его по спине.
– Разве я не говорил вам, что моя мать была совушкой?
– А как же холод, месье?
– Вы приготовили жаровню с углями, как я просил?
– Да, но ведь это очень опасно. Вспомните о водороде и гондоле из прутьев!
– Мы будем осторожны. Кстати, Бланшар пересек пролив за два часа.
Француз пожал плечами с видом фаталиста и пробормотал:
– Каждый сходит с ума по-своему.
К ним бегом приближалась Мадлен, успевшая сменить цыганские одежды на рыбацкий свитер.
– Я готова!
Себастьян лукаво улыбнулся ей:
– Помнишь, каким был наш первый полет? – Он подхватил ее на руки. – Давай воспользуемся случаем и узаконим наш брак. – Он тут же посерьезнел. – Обещаю, я буду ласков.
Мадлен вспыхнула и уткнулась лицом в плечо мужа, игриво коснувшись зубками его шеи.
Он усмехнулся и помог ей забраться в гондолу. Перепрыгнув через борт, Себастьян сжал лицо жены в ладонях.
– С прошлым покончено?
– Конечно! – кивнула Мадлен.
Себастьян помахал рукой воздухоплавателю, крича:
– Рубите канаты!
Рабочие дружно ударили топорами, и воздушный шар взвился в быстро темнеющее небо. Первые пять минут Мадлен под руководством Себастьяна сбрасывала балласт – мешки с песком, пока шар не набрал нужную высоту, а потом устроилась у борта гондолы, глядя на красный глаз заходящего солнца. Какое чудо – она летит над землей! То, что она видела сейчас, открывалось лишь взгляду ангелов, птиц и немногих смертных. Далеко внизу виднелся берег, толстой извилистой чертой тянущийся в обе стороны. Пролив, покрытый зыбью, был лишь немногим светлее суши.
Себастьян подошел к жене сзади и обнял ее.
– Нравится?
– О да! – Она смотрела на север, на мрачную громаду суши – цель их полета. – Мы действительно летим к Англии?
– Пока – да, – ответил Себастьян, касаясь губами ее уха.
– Я замерзла, – пожаловалась Мадлен, прижимаясь к нему.
