милому покорный,Привстал и чашей благотворнойТомленье жажды утолил.Потом на камень вновь склонилсяОтягощенною главой;Но все к черкешенке младойУгасший взор его стремился;И долго, долго перед нимОна, задумчива, сидела;Как бы участием немымУтешить пленника хотела;Уста невольно каждый часС начатой речью открывались;Она вздыхала, и не разСлезами очи наполнялись.За днями дни прошли как тень.В горах, окованный, у стадаПроводит пленник каждый день.Пещеры темная прохладаЕго скрывает в летний зной;Когда же рог луны сребристойБлеснет за мрачною горой,Черкешенка, тропой тенистой,Приносит пленнику вино,Кумыс, и ульев сот душистый,И белоснежное пшено;С ним тайный ужин разделяет;На нем покоит нежный взор;С неясной речию сливаетОчей и знаков разговор;Поет ему и песни гор,И песни Грузии счастливой{7}И памяти нетерпеливойПередает язык чужой.Впервые девственной душойОна любила, знала счастье;Но русский жизни молодойДавно утратил сладострастье:Не мог он сердцем отвечатьЛюбви младенческой, открытой —Быть может, сон любви забытойБоялся он воспоминать.Не вдруг увянет наша младость,Не вдруг восторги бросят нас,И неожиданную радостьЕще обнимем мы не раз;Но вы, живые впечатленья,Первоначальная любовь,Небесный пламень упоенья,Не прилетаете вы вновь.Казалось, пленник безнадежныйК унылой жизни привыкал.Тоску неволи, жар мятежныйВ душе глубоко он скрывал.Влачася меж угрюмых скалВ час ранней, утренней прохлады,Вперял он любопытный взорНа отдаленные громадыСедых, румяных, синих гор.Великолепные картины!Престолы вечные снегов,Очам казались их вершиныНедвижной цепью облаков,И в их кругу колосс двуглавый,В венце блистая ледяном,Эльбрус огромный, величавый,Белел на небе голубом{8}.Когда, с глухим сливаясь гулом,Предтеча бури, гром гремел,Как часто пленник над ауломНедвижим на горе сидел!У ног его дымились тучи,В степи взвивался прах летучий;Уже приюта между скалЕлень испуганный искал;Орлы с утесов подымалисьИ в небесах перекликались;Шум табунов, мычанье стадУж гласом бури заглушались...И вдруг на долы дождь и градИз туч сквозь молний извергались;Волнами роя крутизны,Сдвигая камни вековые,Текли потоки дождевые —А пленник, с горной вышины,Один, за тучей громовою,Возврата солнечного ждал,Недосягаемый грозою,И бури немощному воюС какой-то радостью внимал.Но европейца все вниманьеНарод сей чудный привлекал.Меж горцев пленник наблюдалИх веру, нравы, воспитанье,Любил их жизни простоту,Гостеприимство, жажду брани,Движений вольных быстроту,И легкость ног, и силу длани;Смотрел по целым он часам,Как иногда черкес проворный,Широкой степью, по горам,В косматой шапке, в бурке черной,К луке склонясь, на стременаНогою стройной опираясь,Летал по воле скакуна,К войне заране приучаясь.Он любовался красотойОдежды бранной и простой.Черкес оружием обвешан;Он им гордится, им утешен:На нем броня, пищаль, колчан,Кубанский лук, кинжал, арканИ шашка, вечная подругаЕго трудов, его досуга.Ничто его не тяготит,Ничто не брякнет: пеший, конный —Все тот же он; все тот же видНепобедимый, непреклонный.Гроза беспечных казаков,Его богатство – конь ретивый,Питомец горских табунов,Товарищ верный, терпеливый,В пещере иль в траве глухойКоварный хищник с ним таитсяИ вдруг, внезапною стрелой,Завидя путника, стремится;В одно мгновенье верный бойРешит удар его могучий,И странника в ущелья горУже влечет аркан летучий.Стремится конь во весь опор,Исполнен огненной отваги;Всё путь ему: болото, бор,Кусты, утесы и овраги;Кровавый след за ним бежит,В пустыне топот раздается;Седой поток пред ним шумит —Он в глубь кипящую несется;И путник, брошенный ко дну,Глотает мутную волну,Изнемогая, смерти проситИ зрит ее перед собой...Но мощный конь его – стрелойНа берег пенистый выносит.Иль, ухватив рогатый пень,В реку низверженный грозою,Когда на холмах пеленоюЛежит безлунной ночи тень,Черкес на корни вековые,На ветви вешает кругомСвои доспехи боевые:Щит, бурку, панцирь и шелом,Колчан и лук – и в быстры волныЗа ним бросается потом,Неутомимый и безмолвный.Глухая ночь. Река ревет;Могучий ток его несетВдоль берегов уединенных,Где на курганах возвышенных,Склонясь на копья, казакиГлядят на темный бег реки —И мимо их, во мгле чернея,Плывет оружие злодея...О чем ты думаешь, казак?Воспоминаешь прежни битвы,На смертном поле свой бивак,Полков хвалебные молитвыИ родину?.. Коварный сон!Простите, вольные станицы,И дом отцов, и тихий Дон,Война и красные девицы!К брегам причалил тайный враг,Стрела выходит из колчана —Взвилась – и падает казакС окровавленного кургана.Когда же с мирною семьейЧеркес в отеческом жилищеСидит ненастною порой,И тлеют угли в пепелище;И, спрянув с верного коня,В горах пустынных запоздалый,К нему войдет пришлец усталыйИ робко сядет у огня:Тогда хозяин благосклонныйС приветом, ласково, встаетИ гостю в чаше благовоннойЧихирь{9} отрадный подает.Под влажной буркой, в сакле дымной,Вкушает путник мирный сон,И утром оставляет онНочлега кров гостеприимный{10}.Бывало, в светлый Баиран{11}Сберутся юноши толпою;Игра сменяется игрою:То, полный разобрав колчан,Они крылатыми стреламиПронзают в облаках орлов;То с высоты крутых холмовНетерпеливыми рядами,При данном знаке, вдруг падут,Как лани, землю поражают,Равнину пылью покрываютИ с дружным топотом бегут.Но скучен мир однообразныйСердцам, рожденным для войны,И часто игры воли празднойИгрой жестокой смущены.Нередко шашки грозно блещутВ безумной резвости пиров,И в прах летят главы рабов,И в радости младенцы плещут.Но русский равнодушно зрелСии кровавые забавы.Любил он прежде игры славыИ жаждой гибели горел.Невольник чести беспощадной,Вблизи видал он свой конец,На поединках твердый, хладный,Встречая гибельный свинец.Быть может, в думу погруженный,Он время то воспоминал,Когда, друзьями окруженный,Он с ними шумно пировал...Жалел ли он о днях минувших,О днях, надежду обманувших,Иль, любопытный, созерцалСуровой простоты забавыИ дикого народа нравыВ сем верном зеркале читал —Таил в молчанье он глубокомДвиженья сердца своего,И на челе его высокомНе изменялось ничего.Беспечной смелости егоЧеркесы грозные дивились,Щадили век его младойИ шепотом между собойСвоей добычею гордились.
Часть II
Ты их узнала, дева гор,Восторги сердца, жизни сладость;Твой огненный, невинный взорВысказывал любовь и радость.Когда твой друг во тьме ночнойТебя лобзал немым лобзаньем,Сгорая негой и желаньем,Ты забывала мир земной,Ты говорила: «Пленник милый,Развесели свой взор унылый,Склонись главой ко мне на грудь,Свободу, родину забудь.Скрываться рада я в пустынеС тобою, царь души моей!Люби меня; никто донынеНе целовал моих очей;К моей постеле одинокойЧеркес младой и черноокийНе крался в тишине ночной;Слыву я девою жестокой,Неумолимой красотой.Я знаю жребий мне готовый:Меня отец и брат суровыйНемилому продать хотятВ чужой аул ценою злата;Но умолю отца и брата,Не то – найду кинжал иль яд.Непостижимой, чудной силойК тебе я вся
