промежутке между весенним паводком и первыми серьезными морозами переработать тысячи тонн пустой породы, промыть все это и добыть как можно больше 'презренного' желтого металла. Заработок зависел от количества сданного государству золота, и эти мужики на три месяца забывали значение слов 'праздник', 'выходной', 'отгул'. Пахали от зари до зари, зная лишь один вид отдыха - сон. Но все это стоило того. За один сезон старатель мог заработать и на квартиру, и на машину.
Самый большой вред артельному делу принесла, как это ни странно, перестройка. Кому-то из горбачевского Политбюро пришла в голову мысль о том, что артели пропагандируют несоциалистическую форму труда. И эти 'реформаторы' сделали то, на что не поднялась рука 'отца народов', запретили артелям добывать золото. И то, что в этом году одной артели, не очень крупной разрешили заняться своим делом в далеко не самом золотоносном районе страны, и мы попали в узкий круг этих счастливчиков, уже было подобно чуду.
Про дорогу туда можно было бы не говорить, дорога и есть дорога, если бы не Рыжий. Мало того что он притащил с собой целый ящик водки, но и, переходя из одного купе в другое, по мере сил веселил и развлекал путешественников. В нынешнем составе старичков ветеранов было не более десятка, и Рыжик, как некоторые звали нашего 'массовика-затейника', вовсю распушил свои павлиньи перья.
В наше купе он ввалился уже на вторые сутки пути, под вечер, с эскортом из двух мужиков, уже еле державшихся на ногах и, как заведенных, смеявшихся по поводу и без повода. Плюхнувшись на полку рядом со мной, Рыжий с энтузиазмом обнял меня за шею, чуть не свернув ее, изрядно встряхнул весь мой щуплый организм и начал разговор, щедро выдохнув мне в лицо запах застоявшегося перегара.
- Ну, что, пацан? Мы едем, едем, едем в далекие края... А ты знаешь какие там края? Э, брат, гиблые это места. Там медведей больше, чем ментов в Москве, ей-Богу. В восемьдесят втором Леньку Фомина схарчили за милую душу. Мы тогда трактора перегоняли по зимнику. 'КрАЗ' заглох, пока водитель возился с движком, Ленька по нужде отошел. Минуты не прошло, тот слышит, вскрикнул Ленька, и все. Шатун попался. Водила с испугу в трактор на прицепе залез и просидел там три часа, пока летучка за ними не вернулась. Чуть яйца себе не отморозил, мороз был градусов пятьдесят, не меньше. А от Леньки одни ноги и нашли, так-то вот... Наливай, Леха...
Пока он заправлялся жидкостью для вдохновения, я смог передохнуть и растереть затекшую под могучей рукой Рыжего шею. В купе незаметно набилось народу, с верхней полки на все это с ироничной улыбкой взирал Андрей. А Рыжий, ко всему прочему засмоливший свою вонючую сигарету, опять повернулся ко мне и своим противным, скрипучим голосом продолжил свои воспоминания:
- Помню, у меня напарник был вроде тебя, сосунок, только после армии. Приспичило его раз по нужде, повар сохатину не доварил, всей бригадой тогда дристали. Нет чтобы у гусениц устроиться, так он в лес поперся, такой стеснительный. Только было в тайгу зашел, вылетает обратно с воплем, штаны держит. Мы уж думали, за ним медведь бежит, а это просто в тайге гнус появился. До этого его не было, благодать, а тут сразу миллионы этих тварей. Дрянь, меньше комара, но так, падла, кусает! И главное, кровь не сворачивается долго, так и течет рекой. Вот ему в задницу гнус и впился, сразу от стеснительности вылечил...
- А на прииске его что же, не было, этого гнуса? - задал вопрос кто-то из зрителей.
- Там же река, ветер по руслу, он этого не любит, сдувает, понимаешь? А чуть отойдешь - все. Загрызут на хрен...
Много он нам тогда баек порассказал: про скелеты, лежащие на истлевших мешках с золотом, про самородки, попадающиеся исключительно дуракам, про повадки дорожной милиции, изымающей золото, куда его только не прячь, хоть в задницу. Все это было, конечно, интересно, но от мясистого лица Рыжего, от его ухмылки и манеры держаться веяло таким самодовольством и пренебрежением к нам, салагам артельного дела, что когда он ушел, я почувствовал немалое облегчение.
- Болтун, - охарактеризовал позднего гостя Андрей, спрыгивая со своей полки. - Пошли покурим, да и здесь проветрим немного.
Уже в тамбуре я его спросил:
- Ты что же думаешь, что он все врет?
- Да нет, все может быть и правда... Чего только так рисоваться? Я не я и рожа не моя!...
Выгрузились мы той же ночью на небольшой таежной станции. Поезд там стоял всего две минуты, и десантирование шестидесяти человек проходило более чем весело. Последние прыгали уже на ходу, причем один из зазевавшихся при этом сломал ногу. Судя по голосу, это был кто-то из эскорта Рыжего, так и не протрезвившегося к концу пути. Человек пять потащили матерящегося неудачника к уже поджидавшим нас 'Уралам' с будками-вахтовками. Лишь к рассвету мы прибыли на место.
Поселок артельщиков не поразил нас своей архитектурной изысканностью. Кроме нескольких старинных изб из потемневших бревен, он большей частью состоял из сборно-щитовых домиков, поставленных довольно хаотично. Все машины остановились около длинного приземистого здания в характерном для новостроек стиле 'баракко', и кто-то из ветеранов безошибочно определил:
- Контора.
Несмотря на раннее время, нас уже поджидал невысокий чернявый человек довольно интеллигентной наружности, в затемненных очках в тонкой золоченой оправе, из-под куртки виднелась белоснежная рубашка и узкий черный галстук с тонкой заколкой. На вид ему было лет тридцать пять, может, сорок. Мне показалось, что встречающий нервничал, это чувствовалось по тому, как он курил, слишком резко поднося сигарету к губам и чересчур часто стряхивая пепел.
Дождавшись, пока все выгрузятся, немного успокоятся и обратят на него внимание, чернявый выкинул сигарету и обратился к нам с небольшой речью:
- Ну что ж, с прибытием. От лица руководства артели 'Заря' я поздравляю вас с тем, что вы - не побоюсь этого слова, вливаетесь в нашу дружную семью. У вас появилась прекрасная возможность заработать кучу денег. Материальная база подготовлена, техника, горючее - все на местах. Теперь дело за вами, как вы поработаете, так и получите. Сегодня - оформление, выдача спецодежды, а завтра вас на вертолете раскидают по точкам. У нас в этом году всего три участка. До сентября мы должны их полностью выработать. Затем рекультивация, получение денег и счастливый путь домой...
- А золото дадите? - крикнул кто-то из толпы. - Не обманете?
- В артеле 'Заря' за двадцать лет существования еще никого никогда не обманывали, - чуть повысив голос, отозвался чернявый. - Какие еще будут вопросы?
- А Селиванов где? - раздался сзади меня знакомый скрипучий голос.
Администратор прищурился, пытаясь рассмотреть спрашивающего.
- Это у нас никак Тюрин снова появился? А еще говорят, нету старых кадров. Ну, значит, скучать не будем. Водку-то по дороге всю выпил?
-Не-а, - заржал Рыжий и показал рукой на въезжающую в хоздвор автоцистерну с надписью 'Бензин'. - Вон еще везут.
Все шестьдесят человек грохнули единым, громогласным хохотом. Смеялся и сам начальник. Когда смех немного утих, он ответил на поставленный Рыжим вопрос.
- А Иван Андреич снова приболел, очередной инфаркт, уже третий, но поправляется, скоро обещал быть.
- Кто этот Селиванов? - негромко спросил Андрей у Рыжего.
- Батя, - тоже негромко ответил тот, - Создатель 'Зари', Бог и царь.
- А это кто такой? - Андрей кивнул в сторону чернявого, отвечавшего на вопросы окруживших его старателей.
- Это Мациевич, главбух, еврей.
- Ну это почти одно и то же, - пошутил лейтенант, и Рыжий охотно засмеялся.
На время нас разместили в приземистом щитовом бараке с двухъярусными койками, как в армии. Мне показалось, что оформление документов выглядело довольно небрежно. Дымящий сигаретой чиновник записывал в учетной карточке наши данные по паспорту, а трудовую книжку небрежно кидал в общую кучу. Более долгой оказалась процедура получения спецодежды. Кроме обычной робы, мы получили и кое-что новенькое: два накомарника и что-то вроде кольчуги от комаров, защищающих тело, руки и шею. Все это время мы с Андреем были неразлучны. Больше всего я боялся, что нас отправят в разные бригады, но на перекличке наши фамилии прозвучали рядом.
