улицам и ловят момент, чтобы сказать тебе правильное слово, которому ты не сможешь сопротивляться... Тебе интересно? - Да, - тут же реагирует мальчик. - Ты любишь какао? - С молоком. - Тогда закрой глазки, - прошу я его. - Сейчас я буду считать до двадцати четырех. После этого ты совершенно успокоишься и любые правильные слова, которые ты раньше слышал, потеряют силу. Как я скажу, так ты и будешь думать, так и будешь смотреть на жизнь... Начинаю счет. 'Один, два', - короткая пауза. 'Четыре, пять'. Пауза. 'Семь, восемь и девять...' 'Десять, одиннадцать и двенадцать...' Считаю тройками. Равномерно и отстраненно. А вот и конец счета: 'Двадцать два, двадцать три и двадцать четыре...' Некоторое время молчу. 'Ты спокоен'. Снова молчу... Все в порядке, можно работать. - Теперь ты слушаешь меня очень внимательно, - произношу я медленно и ровно. - Ты слышишь только мой голос, никакие посторонние звуки нам не мешают. Мои слова входят в твои уши и растекаются по телу, как теплое какао с молоком. Это очень приятно. Теплое какао заполняет руки и ноги. Я все на свете знаю. Слушая меня, ты станешь самым умным. Твои уши ползут по телу, как две симпатичные улитки. Это смешно, правда? (Из-под бака доносится рассыпчатое хихиканье.) Они доползают до низа живота, и там останавливаются. Теперь твои уши - внизу живота. А теперь встань на колени и опустись попой на пятки. Ты находишься внутри волшебного колокола, который будет звонить каждый раз, когда появится какая-то опасность. Сядь поудобнее и держи колокол руками. Опасность далеко, и она очень боится слов. Я подарю тебе эти слова. Все, что я говорю, входит в низ твоего живота и теплой струей поднимается по спине. До затылка, до самой макушки... - Не получится, - вдруг шепчет Щюрик. - У ребенка очень плохая память. Мы его тестировали. Я, собрав волю в кулак, неслышно встаю. Вплотную приближаюсь к этому горе-папаше, пытаюсь поймать его взгляд. Бесполезно. Глаза прячутся в складках собранного по кусочкам лица. Лица, больше похожего на запеченную курицу. У Барского окровавлен рот. Сам виноват, оказал властям сопротивление. Я выдергиваю из разобранной постели угол простыни и с помощью куска тряпки привожу его внешний вид в относительный порядок. Ни самого Барского, ни простыни мне при этом не жалко. - Шнур не жмет? - участливо интересуюсь. - Поправить не нужно? - Очки, - просит он, нервно подергивая безволосыми бровями. - Что? - Верни очки. Законное желание. Я водружаю упавший аксессуар пленнику на нос. Массивная оправа удачно скрывает часть его шрамов. Ах, вот из-за чего он нервничал, закомплексованный чудак... - И без тебя видно, - чеканю слова тихо и зло, - что у вас проблемный ребенок. Вчера ты упоминал про задержку психического развития? Я добавлю частичную интеллектуальную ограниченность, истерический невроз, дизлексию и некоторые другие отклонения. Оттого, кстати, он такой ненормально внушаемый, если ты смог это заметить. Только при чем здесь его память? - Ну как же... - мямлит он. - Не нужна мне его память, успокойся. Ты, главное, стой смирно. Надеюсь, рот тебе заклеивать не придется? Возвращаюсь к ученику. - Ты в безопасности, Леонид, - говорю я прежним голосом. - Я дам тебе силу, как обещал. Я сделаю тебя умнее всех. Ты хочешь быть умнее всех? - Да, - отвечает мальчик еле слышно... И пошла работа. 'Умные люди - это осторожные люди. Дураки - это неосторожные люди. Неизвестно кто - это враг', - вбиваю в него каждую фразу по два раза. Прошу повторить. Вслух. Он повторяет, сбиваясь и путаясь. Помогаю ему. Еще раз - повторить. Хорошо. Дальше. 'Я хочу быть осторожным' (повторить вслух - три раза). 'И я буду осторожным! (Три раза.) 'Я ненавижу неизвестно кого!' 'Я презираю неосторожных дураков!' 'Я буду идти путем осторожных людей!' 'И я достигну хорошего, уважаемого положения в жизни...' Молодец. Отдохни... Даю себе и мальчику небольшую передышку, затем начинаю главную часть. - Открой глаза, малыш. Все в порядке. Как я и сказал, у тебя в жизни все будет хорошо. Ты сейчас в безопасности? - Да. - Это потому, что ты внутри. Ты осторожен. Ты с папой и мамой, вам всем хорошо, ты играешь в компьютер, к тебе ходят друзья. Снаружи нет папы и мамы. Там - Неизвестно-Кто. Знаешь, как он делает? Вот как! Я бью железным подсвечником в бак - в нижнюю часть. Оглушительный звук. Дюраль - не бронза; наш колокол, увы, не поет, а дребезжит... Сидящий на коленях ученик в панике вскакивает: - Ой! - Ты внутри, он снаружи! - кричу я, с трудом усаживая его на место. Внутри - в безопасности! Разбуди папу или маму! - Папа, - говорит Леонид. Голос его похож на голос робота. - Папа проснулся, - говорю я. - Неизвестно-Кто испугался и убежал. Но теперь никого, кроме тебя, нет дома, и опасность вернулась. Придется справляться самому. Даю тебе первое слово силы: 'Кто там?' Бью подсвечником в бак. Дзззз, - отзывается колокол. - Кто там... - монотонно произносит Леонид. - Неизвестно-Кто просит: открой, пожалуйста. Его слово очень сильное и раньше ты не мог ему сопротивляться. Я даю тебе второе слово силы: 'А вам кого?' Повтори. - А вам кого... - Неизвестно-Кто не отступает: мальчик, открой, пожалуйста. Ты не открываешь, ведь он снаружи. У тебя есть второе слово силы. Ударь им снова. - А вам кого? - Молодец. Неизвестно-Кто спрашивает: 'Есть кто- нибудь из взрослых? Позови кого-нибудь из взрослых', - просит он. Ты отвечаешь: 'Папа спит и не разрешил его будить'. - Папа спит и не разрешил его будить. - Ты, конечно, знаешь, что ни папы, ни мамы дома нет, но Неизвестно-Кто этого не знает. Он испугается. Значит, ты - умнее. Он обязательно скажет еще что- нибудь, но ты ответишь: 'Приходите попозже'. Повтори. (Повторяет.) И сразу уйдешь к себе в комнату. 'Приходите попозже', - самое сильное из всех слов. Давай-ка попробуем. Эй, мальчик, есть дома кто взрослый? - Папа спит и не разрешил его будить. - Я лучший папин друг. - Приходите попозже. - Слушай, малец, он тебя накажет, если узнает, что ты меня не впустил! На компьютере запретит играть! Молчание. - Эй, друг, ты позовешь папу или нет? Тишина. - Ты чего там замолчал? - Я ушел, - объясняет Леонид. - Если ответил, значит ты испугался и не ушел. Ты проиграл. - Я трижды колочу подсвечником в бак. Мальчик орет. Мельком смотрю на Щюрика: с перекошенной рожей, вибрирует, но стоит спокойно. Помнит о леске, трус! Связанные ноги напряжены, как высоковольтные линии. - Ничего, это был его последний выигрыш, - говорю я через минуту, когда ребенок успокоился. - Сейчас ты в безопасности. Снаружи кто? - Неизвестно- Кто. - Он очень хитрый. Он может говорить и мужским, и женским, и даже детским голосом. Он думает, что ты глупый, и что тебя легко обмануть. Тебе предложат конфеты, мороженое, новые игры. Но ты хитрее и ничему не веришь. Вот он просится войти... - Я легонько, ногтем щелкаю по дюралевому боку. - Кто там, - откликается мальчик. - Незнакомая девочка. Говорит, что ваша соседка. - А вам кого? - уверенно спрашивает он. - Можно я от тебя позвоню? У нас телефон сломался. - Папа спит и не разрешил его будить. - Да я на минуту! Только позвонить. - Приходите попозже. - Как тебя зовут, мальчик? Саша? Андрей? Алексей? (Молчание.) Хочешь зефир в шоколаде? (Молчание.) Чупа-чупс? А новые мультики? У меня кассета есть. Я пока позвоню, а ты видик посмотришь. (Молчание.) Ну я же знаю, что ты здесь! Видел новую петарду, 'кузнечиком' называется? Подпрыгивает высоко-высоко, взрывается в воздухе, опускается на парашюте и на земле еще раз взрывается... - Может, хватит? - взрывается Щюрик - вместо петарды. - Вот и все, Леонид, - продолжаю я, не обращая на помеху внимания. Неизвестная девочка ушла. Ты победил. Но опасность может вернуться в любой момент. Сиди и будь готов. Подхожу к отцу ребенка. Он явно устал, еле на ногах держится. Плевать, выдержит. Его усталость не сравнима с моей... - Воспитатель хренов, - говорю я ему. - Ты хоть раз объяснял сыну, что надо делать, если Неизвестно-Кто начнет ломиться в дверь вашей квартиры? Ты приклеил возле телефона бумажку с номером милиции и с вашим адресом? Ты учил его в случае чего бежать на балкон и кричать во все горло? Урок закончен, блин... - Ну, дурак я, дурак, - стонет Щюрик. - Ты прав, конечно. - Был бы нормальным отцом, давно бы отрепетировал подобные ситуации. - Давай продолжим в следующий раз. У Барского - почти истерика. - Может, тебя еще и развязать? - подыгрываю я ему. Он радуется, как дитя. Думает, я шучу, думает, сейчас все закончится. - Слушай, Клочков, ну ты такое выдал! Я ведь, знаешь, поверил. Пошли на кухню, запьем это дело. Жаль, Идка не видела... - А мы Идку подождем, - успокаиваю я его. - И правда, пусть посмотрит. Искусственные восторги вдруг забыты. - Подожди, я не понял... - Сохраняй, сохраняй Равновесие. - Ты что, в таком виде меня оставишь? - Чего ты не понял? Хватит ли у нас с тобой времени дождаться твою жену? Изумленный отец и муж, кажется, по швам лопнет от мысленного усилия. Глаза его вылезают из трухлявых морщин, почти как у мультяшного монстрика. Очки сползают с носа. - Пп-почему не хватит времени? - Так меня же отравили! Ну, ты знаешь. Изумление его не поддается измерению. - Отравили? Кто? - Ты. - Я? Тысячи оттенков ужаса! Чрезвычайно любопытно наблюдать сей пантомимический этюд. - Какой актер умирает в тебе, - кратко аплодирую я. - Вернее сказать, умрет.
Зеркальная гладь прошлого:
...Шутка, она и есть шутка. Посмеялся и забыл. 'Я обычно притравливаю только первую...' Да я и думать не думал об этом зигзаге нашего разговора и об этой злосчастной таблетке, когда возвращался домой! Я живу отдельно от родителей. Снимаю комнату неподалеку, за три квартала от старой квартиры. Мне так удобнее: во-первых, зачем постоянно расстраивать маму? Тот образ жизни, который я предпочитаю вести, приносил бы ей сплошные страдания. Во-вторых, зачем каждодневно напоминать моей старушке, что сын ее за тридцать один год так и не обзавелся ни женой, ни собственными детьми? Что все деньги, которые он зарабатывает частными уроками, вкладываются в оснащение школы? (Вот, кстати, отчего многое мне там позволено.) На
