Опять-таки, очень интересным методом: рассказывают о подпольной работе в Чили. Проводят точный водораздел между тем, как строят свою тактику 'миристы' ('Мир' 'движение левых революционеров') и коммунисты. Особенно останавливаются на том, что если 'миристы' допускают блок только с теми демохристианами, которые вышли из своей партии, если 'миристы' главный удар делают на саботаж, то коммунистическая партия ведет иную линию: 'накопление сил' и создание единого блока со всеми оппозиционерами, включая демохристианскую партию как целостную единицу. А демохристианская партия имеет в стране свои сильные опорные базы и давние традиции. Цель коммунистов - создание единого блока оппозиции, который изолирует верхушку армии, - это будет конец фашизма.
Такой расклад здешние генералы понимают. Происходит раскол и среди испанского генералитета: постепенно становится ясным, 'кто есть кто' - где ястребы, а где голуби.
Профессор Мадридского университета Хосе Видаль Бенейто известен в Испании как историк и социалист.
Это типично по-испански:
- Познакомьтесь, пожалуйста, с руководителем нелегальной социалистической партии.
Причем говорится это на таком рауте, где рядом стоит член фаланги ('но, объяснят вам, - он хорошо думающий фалангист, он.- не доносчик'); банкир ('это умный банкир, он поддерживает не только социалистов, но и коммунистов, потому что делает ставку на прием Испании в 'Общий рынок'); человек, близкий к министерству внутренних дел ('ничего страшного, его любит Фрага, он разрешает своему мозговому центру иметь контакты с оппозицией').
Сейчас в Испании много социалистических партий. Сразу после того как новый режим показал, что он не собирается карать за р а з г о в о р ы, нелегальные социалистические группы, вполне легально встречающиеся друг с другом, стали открыто заявлять о себе чуть не каждый день.
Известна 'Социалистическая конфедерация', которая включает в себя 'Социалистическую народную партию', 'Социалистический союз Андалузии', 'Социалистические союзы' Галисии, Астурии, 'Социалистические автономные союзы' Канарских и Балеарских островов. В то же время существует 'Социалистическая иберрийская конфедерация', которая объединяет 'Социалистическое и демократическое движение Каталонии', 'Социалистический альянс', 'Социалистические согласия' Галисии, Валенсии и Каталонии.
Наиболее серьезной силой следует, видно, считать Социалистическую рабочую партию Испании (ПСОЭ), во главе с Филиппе Гонсалесом. Именно эта партия, созданная почти сто лет назад Пабло Иглесиасом, хранит республиканские традиции, именно эта партия входила в Народный фронт и сражалась против Франко. Сейчас партия поддерживает постоянные контакты с французскими, западногерманскими и скандинавскими социал-демократами, представительствуя от имени всех испанских социалистических групп. Это, однако, не всем нравится, начинаются расхождения среди социалистов, потому что далеко не все согласны с приверженностью лидеров ПСОЭ к 'чисто левой' терминологии. Например, Социалистическая народная партия, возглавляемая профессором Тьерно Гальваном, ориентируется на более радикальный образец; какой именно - покажет время.
(Это очень хорошо, что в стране развивается социалистическое движение, в стране, где ранее за принадлежность к такого рода организациям немедленно сажали в тюрьму, но ведь такое невероятное разделение на группы идет на руку власти, которая всегда стремится править разделяя - уроки британской короны взяты на вооружение и 'демократическими' режимами, и авторитарными. И второе: беседуя с товарищами социалистами, я вывел убеждение, что у них пока еще слаба опора в рабочем классе; главная база организаций - это интеллигенция, мелкая буржуазия, инженерно-технический персонал, часть крестьянства. Для просветительной организации это хорошо, но для партии, для движения, которое претендует на взятие власти, - этого явно недостаточно.)
Хосе Видаль Бенейто, как и Тьерно Гальван, относится к числу ведущих теоретиков социалистической ориентации.
- Разговоры о чрезмерной опасности со стороны 'бункера' преувеличены, считает Бенейто. - Разве Ариас Наварра не является человеком бункера? А ведь Наварра не кто-нибудь, а председатель Совета министров. У него в руках все приводные ремни. Члены правительства, заявляющие о своих намерениях провести реформы, объясняют медленность и постепенность необходимостью 'политической адаптации', чтобы переход от минимума к максимуму свободы не вызвал особых потрясений в стране. Но это шаткое объяснение. Расстояние от тирании к свободе - постоянно, оно не может меняться: демократия либо существует, либо ее нет совсем. Разрыв между провозглашенными Ареильсой 'благими намерениями' в Париже и тем, что происходит в стране, может завести Испанию в тупик. А выход из тупика - кровавый выход.
...Мой стародавний знакомый, весьма близкий к нынешним руководителям, довольно резонно заметил:
- Разница между намерениями кабинета и устремлениями лидеров демократической оппозиции заключается в том, что правительство хочет достичь в стране 'западногерманской стабильности', где соперничают две силы: социалисты и демохристиане при полулегальной компартии, а противники настаивают на 'французском варианте', при котором объединенный блок социалистов и коммунистов ведет парламентскую борьбу против центра и правых групп. Заметь в Испании сейчас никто не говорит о захвате власти народом; даже самые левые оппозиционеры настаивают на необходимости свободных выборов в кортесы. Я бы на месте правительства не боялся такие выборы разрешить: если вовремя не выпустить пар из чайника, он начинает свистеть.
- Свистящий чайник - это, конечно, занятное определение. А если звук будет более определенным? Если начнут стрелять?
- Не начнут. Если бы Франко позволил втянуть себя в колониальный конфликт из-за Сахары - все бы кончилось еще осенью: выход из колониальных войн в наш век один - революция. Если бы в стране царил экономический хаос - он царит и сейчас, но не до такой меры, чтобы люди голодали - тогда бы начали стрелять. Но в наш век все определяет армия: что может сделать восставший народ против даже одного танка, который выйдет на улицу? Если представить себе массовое неповиновение солдат, всеобщее неповиновение - тогда возможно восстание. Если же неповиновение окажут два полка или дивизия, они сразу же превратятся в 'народ на улицах' - против них выведут послушные танки, и все кончится.
Франко вырезал весь цвет испанской интеллигенции, множество интеллектуалов были вынуждены покинуть страну. Первые годы после победы фашизма в Испании царило духовное безлюдье. Франко п о с т а в и л на мелких и средних предпринимателей, на зажиточных крестьян. Он был убежден, что 'интеллигентским штучкам республиканцев' надо противопоставить 'крестьянскую надежность и приверженность привычному, старому, испытанному веками'. Он привел на 'первый этаж' власти именно таких людей, и они служили ему верой и правдой до той поры, пока в мире не произошла научно-техническая революция. Испания стояла перед дилеммой: либо признать свое экономическое банкротство и принять все условия, которые ей продиктует Европа, - а это были бы антифранкистские условия, либо попытаться пойти в ногу со временем - каким-то особым, хитрым путем. И Франко начал 'перекачку' послушной массы своих темных и неинтеллигентных сатрапов, управлявших экономикой, финансами, торговлей, в сферу подавления передовой мысли, разрешив при этом действовать инженерии. Перед тем как разрешить мысль, экономисты режима предписали предпринимателям повысить заработок инженерам и высококвалифицированным рабочим. Франко полагал, что люди, связанные с машинной индустрией нового качества, не станут заниматься социальными проблемами. Однако научно-техническая революция сложная штука Новое качество знания предполагает широту образования. Послушные роботы не могут управлять сложными станками: рабочий должен з н а т ь, чтобы работать (даже во имя приумножения силы правящей верхушки). Новые заводы и фабрики, - а Испания в рекордный срок вышла на девятое место в мире среди капиталистических держав, - потребовали нового к а ч е с т в а труда Ныне испанские рабочие - это люди, сопричастные со знанием, это - мыслящие люди, и они думают не только о размере заработной платы, но и обо всем том, что их окружает. Научно-техническая революция доставила почти в каждый испанский дом радио (телевизор невероятно дорог за Пиренеями). Слово, - а в Испании чтут слово, - проникает в самые отдаленные уголки. Слушают не только Мадрид, но и Париж, Москву, Лиссабон.
Нынешний режим старается о ф о р м и т ь новое качество времени в соответствующий этому времени з а к о н. Успеет ли? Страна, кажется, лишилась страха: 'хуже быть не может'. Куда ни крути, а утверждение, что экономика суть первопричина, определяющая политику, - бесспорно.
Фермент франкистской традиции - 'движение'. Те, кто сейчас занимается реформой, внимательно исследуют статьи конституции. Мануэль Хименес де Парга, юрист и историк, считает, что 'движение' должно быть исключено из общественной жизни Испании, поскольку в 'конституции' о нем не говорится, как о постоянном государственном институте. 'Движение' было создано на время борьбы против коммунизма на фронтах гражданской войны. Давно кончилась война - 'движение' продолжает существовать. Почему? На основании какого законоположения?
Такие п а с с ы оппозиции встречают яростный рев приверженцев Франко. Оппозиция возражает: 'Вы же требуете жить по законам Франко? Хорошо, мы согласны. Давайте согласно его же законам распустим 'движение', ибо о нем ничего не сказано в законах - ни единого слова'.
