жесткий, даже суровый. Но при этом превалирующая формула поведения – «Делай, как я!»... Дружелюбен. Коммуникабелен. Легко сходится с людьми. Пользуется популярностью у женщин...»
– Супермен какой-то! – улыбнулся Игорь. – Казанова – Бэтмен... Херня все это! Таких не бывает!
– '...Имеет музыкальное образование – музыкальная школа № 7 города Одессы, по классу гитары...» Гитарист...
– Земеля-одессит?! – вскинулся Медведь. – А училище, значит, наше? Одесское?
– Оно... «На очень высоком уровне владеет английским...»
– Ну, и?..
– Все это «отрапортовал» особист училища. Не мне...
– Так что? Значит...
– Этого мальца «ведет» «Старший брат»...
– Думаете, «пассажир»?
– Не знаю, Медведь. Не знаю! – Батя мял костяшки пальцев. – Если он действительно такой, то – это находка. Сам понимаешь...
– Да уж...
– Может, этого мальчика Контора и готовит к чему-то, только я этого не знаю... Пока что меня обязали его «принять на должность»...
– Филин?
– Это я его «окрестил»... – усмехнулся подполковник. – Прибыл эдакий хлыщ... Я ему вопросы, а он, мол, все в личном деле написано... Хотя знать, что там написано, никак не мог! Я, к примеру, свое прочел через семнадцать лет в армии, уже будучи командиром Отряда!.. А этот петушится – уверен в себе!.. А когда я его немного на место поставил – сдвинул брови, насупился! Одно слово – Филин!..
– Это о многом говорит, – продолжил мысль Игорь. – О «волосатом паровозе»[75] например...
– Не похоже... – потер подбородок Батя. – Этот мальчик из довольно средней семьи... Отец «дальнобойщиком» всю жизнь вкалывает. Уже пожилой – юноша наш поздний ребенок... Правда, он трудился пару раз за «бугром» – почти два года в Ираке, пока в 78-м Хусейн к власти не пришел, потом в Ливии, тоже почти два, пока Каддафи не разосрался с «янкесами». Там тоже баранку крутил... Мать... Мать немного покруче будет – зампред Народного контроля Ильичевского района твоей родной Одессы. Не бог весть что, но рядом с «верхами»... Так что...
– Небольшие возможности, конечно, были, но... «паровоз» что-то не просвечивается... – заключил Игорь. – Может, этот мальчик и правда такой?..
– Думаешь, нашли такого, как Шах?
– Вряд ли... Хотя...
– Ладно... – заключил Батя. – Пожуем – увидим... Сам-то как? Не обидно?
– Не страдаю! – уверенно произнес Игорь. – Сами знаете, товарищ подполковник...
– Опять официоз попер...
Но Медведь не обратил внимания на реплику командира:
– Если они считают, что этот офицер готов профессионально командовать отдельной РДГ в нашем Отряде – значит, им виднее... А мы... Ну, что мы? «Не можешь – научим...»
– Добро!.. – Батя поднял ладони. – Им сейчас Слон с Бандерой и Тюленем занимаются – не самая худшая школа...
– Вот и посмотрим!.. А сам парень-то как?
– Злой. Я ему при первом знакомстве по сусалам-то надавал слегка, чтоб не зазнавался. Да еще и Слону подсказал, чтобы он историю Батырыча и Шаха рассказал. Для понимания...
– А он?
– А что он? Озлобился! На себя...
– Уходить не собирается из Отряда?
– Уходить? Да он на Берет рвется, как дурной!
– Это хорошо... – улыбнулся Игорь. – Может, и будет с него толк...
– Посмотрим. Время, оно все покажет... А ты пока давай выздоравливай! Если все пойдет как должно – ты опять вернешься в «замки»...
– Дело б делалось. А кто кем ходит – какая, на хрен, разница!
– Вот и отлично! – Батя встал, разминая ноги после этого тяжелого для него разговора. – Лечись и возвращайся... Тебе еще с новым командиром знакомиться...
4 ноября
...Из госпиталя Медведь вышел только в середине сентября.
Медики все никак не хотели выпускать этого прапорщика из своих рук. Ходили даже разговоры о его списании из армии. Что и сказать? Досталось Игорю «от всей души». Да к тому же тяжелое ранение серьезно усугубилось отравлением. Медведь и без Сайрамовой пули неизвестно сколько лечился бы – та «елочная игрушка» сделала свое поганое дело на совесть. Медведю пришлось несколько раз переливать кровь. Плюс все эти операции... В общем...
Эскулапы еще долго, наверное, держали бы Игоря у себя, если бы в один прекрасный день он не шарахнул своим кулачищем по столу завотделением... И его выписали. Но не домой, а в центр реабилитации. На сорокапятидневный курс. Где Игорь должен был обрести былую форму или... уйти из армии по состоянию здоровья...
Хотя... Второй вариант для него не существовал. Медведь хотел вернуться. И сделал для этого все, что мог!..
4 ноября он вернулся в Отряд после четырех месяцев скитаний по госпитальным койкам...
– ...Разрешите войти, товарищ подполковник? – Медведь постучал в дверь Бати.
– Ну вот! – улыбнулся ему командир, поднимаясь навстречу из-за своего стола. – Ты и вернулся, Медведь!
– Так точно!
– Похудел...
– Есть немного...
– «Немного» – это сколько?
– Всего-то двадцатник сбросил – теперь ровно сто... Это я уже набрал – было меньше...
– Плохо...
– Да че там плохо, Батя? – заволновался Игорь. – Мне так даже легче! Я теперь, как молодой сайгак, скакать могу! Просто лишние кэгэ сбросил!
– Значит, восстановился, говоришь? Ну, давай, докажи! – Батя поставил локоть своей правой руки на крышку стола, намереваясь побороться с Медведем «на руках».
– Это нечестно, товарищ подполковник – с вами бороться все равно что с танком...
– Давай-давай! Раньше ты мог продержаться полторы минуты! Если и сейчас продержишься – значит, Медведь в былой форме! Давай!
Игорь продержался минуту и двадцать секунд.
– Ну... В общем, приемлемо, – заключил Батя. – Учитывая все обстоятельства.
Игорь дышал тяжело, с хрипами, словно старый паровоз.
– А где группа, Батя? Я был в расположении, а там только Батырыч...
– Группа? – Подполковник как-то странно посмотрел на Игоря и задумался.
Эта пауза затянулась на несколько минут – Батя решал сложнейшую дилемму.
– Группа на задании...
Медведь не задавал глупых вопросов, понимая: что можно, командир расскажет и без них.
– За Речкой...
– Давно?
Батя посмотрел на часы:
– Два часа назад их «борт» сел в Кабуле...
– Эх!!! Не успел! – пророкотал с горечью Медведь. – Хотел же вчера вечером из Центра уйти! Так нет, уговорили: «Утро – вечера мудренее!» Придурок!..
