нескрываемой издевкой.
- Финиш, - буркнул в конце концов Симаков, затормозив у кромки леса.
Сергея Михайловича бесцеремонно вытряхнули из машины. Сильный удар о землю благотворно подействовал на мозг 'правозащитника'.
- А?! Что?! Где?! - выйдя-таки из ступора, залопотал он, с недоумением оглядываясь по сторонам.
- Где, где - в Караганде! - глумливо хохотнул Павленко.
- Топай, придурок, - сквозь зубы процедил Филиппов, дулом пистолета подталкивая Астаховича к деревьям. Трясясь в ознобе и судорожно икая, тот послушно побрел в глубь леса.
- Далеко не уводи, - негромко крикнул им вслед Симаков.
Вскоре шагах в двадцати от проезжей части послышался хлопок выстрела. Спустя минуту бегом вернулся запыхавшийся Филиппов.
- Замочил лысого! - радостно отрапортовал убийца. - И немного присыпал хворостом. Все согласно инструкции. А куда теперь мы?!
- В надежное место, - ответил 'особо доверенный'. - Надо отсидеться, пока шум не утихнет. Кстати, верните-ка мне липовые гэбэшные корочки... Хорошо. Ну, в путь!..
* * *
Через сутки после описанных событий сотрудники КГБ республики Беларусь отыскали в окрестностях Минска труп Астаховича с пулей в затылке и с паспортом в кармане.
У тех людей, чьими фальшивыми документами пользовались посланцы олигарха Борисова, на день убийства оказалось железное алиби. По стечению обстоятельств, они двое суток подряд безвылазно находились на службе и никуда из здания КГБ не отлучались. 'Подстава. Причем весьма топорная', пришли к справедливому заключению белорусские гэбэшники. Их мнение разделили и российские коллеги. С Мстиславским-Либерманом группе Симакова также не подфартило. Нет, факт бесследного исчезновения журналиста, конечно же, зафиксировали. Соответствующие органы начали расследование, но вот незадача!!! 'Рупору белорусской оппозиции' попался бракованный автоответчик, который (зараза эдакая) взял да и не сработал, как полагается, в нужный момент. Поэтому запись компрометирующего разговора в деле не фигурирует. Ее попросту не существует в природе. И никогда не существовало! Шумиха в международной прессе, разумеется, поднялась, однако без хоть мало-мальски правдоподобной аргументации истеричные вопли 'демократических' СМИ звучат довольно неубедительно. Самим убийцам повезло еще меньше. На заброшенном пустыре в пригородах Минска, рядом с остовом сожженной 'Волги' милиция обнаружила два изуродованных до неузнаваемости мужских трупа.
Описывать внешний вид покойных, пожалуй, не стоит. (А то читатели обвинят меня в 'чернухе'.) Как вы, наверное, догадались - это были Василий Павленко и Николай Филиппов.
Валерий Симаков благополучно вернулся в Москву, но... Впрочем о судьбе 'особо доверенного' подонка чуть позже!..
Глава 5
Несколько дней спустя. Г. Москва.
В отдельной палате комфортабельной психиатрической клиники 'для избранных' бился в корчах пожилой пациент, в недавнем прошлом занимавший высокое положение в обществе. Он был крепко привязан к кровати и, следовательно, не мог кидаться на стены или биться лбом об пол, чего ему очень хотелось. Поэтому пациент выражал свои чувства лишь пронзительными воплями и тщетными попытками разорвать прочные ременные узы.
- А-у-о-о-о!!! - исходя пеной, выл сумасшедший. - Отпусти-и-и-те!! Ну хоть на денек! - понизив голос, больной с надеждой повернул голову к двум постоянно дежурящим в палате санитарам. (Психушка-то не простая, элитная!)
Те никак не отреагировали.
Измученное, осунувшееся лицо пациента налилось темной, дурной кровью.
- Г-а-а-ады!!! - истошно заорал он. - За-мо-чу-у-у!!! Порву ремни и замо-о-чу!!! Обо-и-их!!! А потом доберусь до козла Борисова!!! Вы меня, твари, плохо знаете! А-у-о-о-о!!!
- Придется опять колоть, - гулко пробасил первый санитар.
- Скоро помрет от таких лошадиных доз, - заметил второй.
- А нам по барабану, - хладнокровно парировал первый. - Его уже списали со счетов. Главврач Лизунов ясно сказал: 'Едва псих упомянет фамилию Борисова - усыпляйте на фиг. О последствиях не беспокойтесь. Не вашего ума дело!'
- И то верно, - согласился второй, наполняя шприц гремучей смесью из целого ряда сильнодействующих снотворных препаратов...
* * *
'Высокопоставленный псих' являлся не кем иным, как Игорем Степановичем Прокловым. Чиновник сломался после процедуры опознания изуродованного тела дочери. Но не сразу, а в последовавшую за тем ночь. Тогда к на удивление быстро заснувшему Игорю Степановичу пришел во сне дьявол и, гнусно лыбясь, сообщил:
- Светочку растерзал приближенный олигарха Борисова, тот самый, который ликвидировал досаждавшую тебе Ингу Лапшину. Растерзал просто так, удовольствия ради. Сексуальная ориентация у него, понимаешь, нетрадиционная. А чем ты, собственно, недоволен, смертный?! Чего рожу кривишь да губы кусаешь?! Ты же отстаивал в правительстве права секс-меньшинств? Отстаивал! Ну и пожинай плоды! Ведь маньяки - тоже сексуальное меньшинство, со своеобразными вкусами, со специфическими взглядами на половую жизнь... И в соответствии с вашей либеральной логикой они имеют полное право на существование!!!
Дабы не быть голословным, нечистый дух любезно продемонстрировал Проклову подробную видеозапись обоих убийств, кадры доверительных бесед олигарха с маньяком и, издевательски пожелав 'счастья-здоровья-успехов', исчез.
Пробудившись в холодном поту, чиновник осмыслил ночной кошмар, внутренним чутьем понял: все виденное сущая правда - и впал в буйство: начал названивать Борисову, материться, угрожать, требовать выдачи злодея...
В итоге в особняк к Проклову приехали дюжие 'мальчики', скрутили Игоря Степановича по рукам и ногам и доставили в вышеозначенную элитную психушку.
Произошедшее, конечно же, не стало достоянием общественности. Только в телевизионной сводке новостей промежду прочим сообщили: 'В связи с ухудшившимся состоянием здоровья ... <Многоточием обозначена должность чиновника, о которой мы, пожалуй, умолчим.> Проклова, временно исполняющим обязанности назначен такой-то, такой-то'. А главврач клиники получил от Борисова строгий наказ - не позволять спятившему чиновнику много болтать и в особенности муссировать его, Борисова, доброе имя. Исполнительный Лизунов незамедлительно отдал подчиненным надлежащие инструкции...
* * *
Острая игла хищно впилась в разбухшую от напряжения вену. Укол делал Первый. Второй в это время навалился стодесятикилограммовой тушей на извивающегося и ругающегося Игоря Степановича.
- У-у-уф! - введя в кровь пациенту 'гремучую смесь', облегченно выдохнул санитар. - Слазь с него. Готово.
- С-с-суки-и!!! - прохрипел бывший госдеятель, пожирая своих тюремщиков ненавидящим взглядом. - Чтоб вам пусто было! Чтоб вы... Проклов изрыгал проклятия минут десять, потом постепенно утих, закрыл глаза.
- С каждой инъекцией сонники действуют слабее и слабее, - раздраженно пробурчал Первый. - Раньше мигом отрубался, а теперь... Да и дрыхнет гораздо меньше. Вот посмотришь, часа через два очухается и новый концерт закатит. Похлеще прежнего! Надо б скотине рот пластырем заклеить или ударом в лобешник оглушить! Возись тут с ним. Надоел, в натуре!
- Ладно тебе. Пусть поспит, - с некоторым оттенком жалости возразил Второй. - Все же человек. Видишь, как мучается? А во сне ему легче будет. Никаких проблем!
Сердобольный санитар ошибался. Сон не приносил Игорю Степановичу успокоения.
Более того - несчастный страдал во сто крат хуже, нежели наяву! Тогда он отчетливо осознавал, что продал душу дьяволу, вспоминая, как в 1990-м досадливо отмахнулся от Ангела-Хранителя, видел в мельчайших деталях отвратительный обряд инициации в масонскую ложу, а также собственные мерзопакостные деяния в последующие годы. Однако вместо раскаяния ощущал лишь глубокое отчаяние и бессильную злобу. (Правда, проснувшись, Проклов мгновенно все забывал.) Под конец сна к нему неизменно являлся гнусный, вонючий демон и всячески измывался над бывшим чиновником. На сей раз нечистый дух притащил с собой на веревке растерзанную, покрытую пятнами тления Светлану, расселся прямо в воздухе и забубнил картаво:
