Если вы не слышали, как я ее поздравляла, я не виновата. И так как ради Огастеса я не должна опаздывать в такой день, когда он, натурально, имеет право быть... быть нетерпеливым, - ах, в самом деле, миссис Тоджерс! - то я должна попросить у вас позволения уйти, сэр.
С этими словами подвенечная вуаль удалилась настолько торжественно, насколько это было совместимо с канифасовым шлафроком.
Старый Мартин подал руку младшей сестре и повел ее к выходу, не говоря ни слова. Миссис Тоджерс в парадном платье, развевавшемся по ветру, проводила их до кареты, при расставании бросилась Мерри на шею и, заливаясь слезами, побежала обратно в свой грязный дом. У нее, у миссис Тоджерс, было тощее, изможденное тело, но в нем жила здоровая душа. Быть может, добрый самаритянин тоже был худой и изможденный и жизнь давалась ему не легко. Почем знать!
Мистер Чезлвит пристально провожал ее взглядом и посмотрел на мистера Тэпли только тогда, когда она закрыла за собой дверь.
- Что с вами, Марк? - сказал он, едва взглянув на него. - В чем дело?
- Самый удивительный случай, сэр! - отвечал Марк, едва овладев своим голосом и с трудом выговаривая слова. - Такое совпадение, каких просто не бывает! Провалиться мне, если это не наши старые соседи, сэр!
- Какие соседи? - спросил старый Мартин, выглядывая в окно кареты. Где?
- Я прогуливался взад и вперед, пяти шагов не будет отсюда, - волнуясь, говорил Марк, - и вдруг оба они идут прямо на меня, словно собственные призраки, да так я и подумал! Самый удивительный случай, сэр, прямо-таки небывалый! Меня теперь одним щелчком с ног свалить можно!
- Что вы этим хотите сказать? - воскликнул старый Мартин, который, глядя на Марка, и сам взволновался не меньше, чем этот чудак. - Соседи? Где?
- Здесь, сэр! - отвечал мистер Тэпли. - Здесь, в Лондоне! Здесь, на этой самой мостовой! Вот они, сэр! Разве я их не знаю! Благослови господи их милые лица! Разве я их не знаю!
Восклицая так, мистер Тэпли не только указывал на скромного вида мужчину и женщину, стоявших тут же, на площадке Монумента, но снова и снова бросался обнимать их по очереди, то одного, то другого.
- Соседи? Откуда? - кричал старик, безуспешно стараясь открыть дверцу кареты.
- Соседи из Америки! Соседи из Эдема, - кричал Марк. - Соседи на болоте, соседи в дебрях, соседи во время лихорадки! Ведь она ходила за нами! Ведь он помогал нам! Ведь мы оба умерли бы без них! Ведь они едва вырвались оттуда, и ни одного ребенка не осталось им в утешение! А вы говорите, какие соседи!
И он опять бросился обнимать их, совершенно обезумев от радости, и скакал вокруг них, и вертелся между ними, словно исполняя какую-то бешеную пляску диких.
Как только мистер Чезлвит понял, кто такие были эти люди, он все-таки ухитрился отворить дверцу кареты и соскочил к ним; и словно сумасшествие мистера Тэпли было заразительно, тоже немедленно принялся пожимать им руки и всячески проявлять живейшую радость.
- Садитесь сзади! - сказал он. - Садитесь на задние места! Поедем со мной. А вы садитесь на козлы, Марк. Домой! Домой!
- Домой! - крикнул мистер Тэпли, в порыве восторга хватая руку старика. - Именно то, что я думаю! Домой, и уже навсегда! Извините за вольность, сэр, никак не могу удержаться. Пожелаем успеха 'Веселому Тэпли'! Все в доме к их услугам, ни в чем отказа не будет, кроме счета. Домой, конечно! Ура!
И, как только он опять усадил старика в карету, они покатили домой, погоняя вовсю; Марк по дороге нисколько не умерил своего пыла - напротив, давал ему волю, совершенно не стесняясь, словно находился посреди Солсберийской равнины.
Между тем в пансионе миссис Тоджерс начали собираться свадебные гости. Мистер Джинкинс, единственный приглашенный из постояльцев, явился первым. Он был с белым бантом в петлице и в новом с иголочки синем фраке саксонского сукна двойной ширины высшего качества (так он был описан в счете), с какими-то замысловатыми украшениями на карманах, придуманными искусником портным в честь такого события. Несчастный Огастес уже не восставал и против Джинкинса. У него не хватало на это душевных сил.
- Пускай его приходит, - сказал он в ответ мисс Пексниф, когда она настаивала на этом, - пускай приходит! Он всю жизнь был для меня камнем преткновения. Может, так надо, чтоб он был тут. Ха-ха! Что ж! Пускай и Джинкинс приходит!
Джинкинс пришел с удовольствием; он не заставил себя ждать и явился первым. Несколько минут он оставался наедине с завтраком, который был сервирован в гостиной с необычайным вкусом и пышностью. Но скоро к нему присоединилась миссис Тоджерс, а потом кузен-холостяк, супруги Спотлтоу и волосатый молодой человек, прибывшие один вслед за другим.
Мистер Спотлтоу поощрил Джинкинса снисходительным поклоном.
- Рад познакомиться с вами, сэр. Поздравляю вас! - сказал он под впечатлением, что Джинкинс и есть счастливец.
Мистер Джинкинс объяснил ему. Он только принимает гостей вместо своего друга Модля, который не живет более в этом доме и еще не приехал.
- Еще не приехал, сэр! - воскликнул Спотлтоу с большим жаром.
- Нет, еще, - сказал мистер Джинкинс.
- Клянусь честью! - вскричал Спотлтоу. - Хорошо же он начинает! Клянусь жизнью и честью, хорошо же начинает этот молодой человек! Но я очень желал бы знать, почему это всякий, кто вступает в отношения с этой семьей, непременно должен грубо оскорблять ее? Черт! Еще не приехал. Не счел нужным встретить нас!
Племянник с неопределенной физиономией предположил, что он, может быть, заказал себе новые сапоги и они еще не готовы.
- Что вы мне толкуете про сапоги, сэр! - отрезал Спотлтоу с величайшим негодованием. - Он обязан явиться хотя бы в ночных туфлях; обязан явиться хоть босиком. Не оправдывайте вашего друга под таким жалким и уклончивым предлогом, как сапоги, сэр.
- Он мне не друг, - сказал племянник, - я его никогда не видел.
- Отлично, сэр, - возразил разъяренный Спотлтоу, - тогда не разговаривайте со мной!
Дверь распахнулась как раз в эту минуту, и вошла нетвердой стопой мисс Пексниф, ведомая тремя подружками. Решительная особа, которая нарочно не входила до сих пор и дожидалась за дверью, чтобы испортить весь эффект, замыкала шествие.
- Как поживаете, сударыня? - вызывающим тоном обратился Спотлтоу к решительной особе. - Я думаю, вы видите миссис Спотлтоу, сударыня?
Решительная особа, справившись с весьма сочувственным видом о здоровье миссис Спотлтоу, выразила сожаление, что ее так трудно заметить, - природа, в данном случае перестаралась, слишком уклонившись в сторону худобы.
- Миссис Спотлтоу, во всяком случае, легче заметить, чем жениха, возразил супруг этой дамы. - То есть в том случае, если он не предпочел нам других родственников; это на них очень похоже и было бы в порядке вещей.
- Если вы намекаете на меня, сэр, - начала решительная особа.
- Пожалуйста, - вмешалась мисс Пексниф, - не допускайте, чтобы из-за Огастеса, в такую важную минуту его и моей жизни, нарушилось то согласие, которое мы с Огастесом всегда так стремились сохранить. Огастес еще не был представлен никому из моих родственников, присутствующих здесь. Он этого не пожелал.
- В таком случае, осмелюсь утверждать, - вскричал мистер Спотлтоу, что человек, который собирается войти в эту семью и 'не пожелал' быть представленным ближайшим родственникам, есть просто наглый щенок! Вот мое мнение о нем!
Решительная особа заметила самым сладким голосом, что она, пожалуй, с этим согласна. Ее три дочери вслух выразили мнение, что это 'просто позор!'
- Вы не знаете Огастеса, - со слезами произнесла мисс Пексвиф, - право же, вы его не знаете. Огастес - Это воплощенная кротость и смирение. Подождите, пока вы увидите Огастеса, и я уверена, он заслужит вашу любовь.
- Возникает вопрос, - начал Спотлтоу, скрестив руки на груди, - долго ли нам еще ждать? Я вообще не
