Петр приехал ночью и тотчас же велел флоту готовиться к большому потешному сражению. Апраксин был назначен командовать кораблем 'Марс', 'Нептуном' должен был командовать Воронин. После сражения кораблей и на победителя и на побежденного должны были напасть гордоновские бутырцы и брать корабли с малых судов - со стругов и даже с плотов - абордажным боем. Над абордажными солдатами ротмистр велел 'иметь командование господину Иевлеву, дабы в авантаже они были над прочими воинскими людьми'.
Патрик Гордон пригласил Иевлева в свой лагерь для беседы. Сидели за кружками пива в шатре и не торопясь обдумывали, как нападать, в какой час, откуда выходить малым абордажным кораблям. Гордон макал в кружку сухарь, старательно пережевывал его еще крепкими зубами. В беседе не шутил, было видно, что ничего веселого от предстоящего не ждет...
- Ну, как ты тут поживаешь, молодец? - спросил он, когда обговорили дела.
- Трудимся помаленьку.
- Как это значит - помаленьку?
Иевлев объяснил.
- Вот как это значит - помаленьку.
- Вот так.
- И - латынь?
Сильвестр Петрович пожаловался, что латынь трудна.
- Трудна - да, - согласился Гордон. - Но для тебя надо, молодец. Борзо надо. Сам будешь знать - тогда нас совсем без...
И он качнул своей длинной ногой, как бы наподдавая ненужному человеку. Глаза его смотрели строго, длинное, бледное лицо выражало презрение.
- Иноземцев выгнать? - удивился Иевлев.
- Да, молодец. Шхипер Уркварт прочь, я знаю...
Он задумался, посасывая трубку, с гордостью и презрением глядя поверх головы Иевлева. Потом не торопясь поднялся всем своим сухим, мускулистым телом и ушел спать в холодок, под березку, за шатер...
Петр Алексеевич был тих, задумчив, спрашивал многое у Апраксина, сам не командовал. На просьбу Воронина дать в матросы поморов ответил с усмешкой:
- Те, небось, и без тебя матросы, а сих олухов кто обучит?
Воронин ушел.
Петр с Гремячего мыса смотрел в трубу на маневры кораблей, иногда нетерпеливо кусал губы, но не ругался. Заметив Иевлева, поманил к себе, спросил:
- Чьи листы ко мне положены в опочивальню? И в прошлый год клали и нынче. Кто возит, откуда?
- По корабельному делу?
- Про Олеговы дружины да про Царьград.
- Взяты из Посольского приказу, государь, от окольничего Полуектова.
- Отдай обратно. Коли есть еще по корабельному делу - привезешь сюда, положишь ко мне.
Складывая подзорную трубу, заговорил негромко, задумчиво:
- Игумны, да архиереи, да архимандриты присоветовали Иоанну, когда он их о ливонских городах спросил, за те города стоять накрепко, не щадя ни ратных людей, ни живота... Слышал о том?
- Слышал.
- Врешь!
Иевлев молчал.
- Когда не врешь - скажи, как оно было...
- Ливонская земля от Ярослава Володимировича испокон наша, господин ротмистр. Если не стоять нам за те ливонские города, нашей кровью смоченные, то впредь будет из них великое нам разорение, и не токмо что Юрьеву, но и самому Великому Новгороду и Пскову...
- Без флоту, без кораблей можно ли те земли воевать? Говори?
Иевлев помолчал, потом ответил:
- Нет, нельзя.
Петр невесело засмеялся, ткнул трубой в сторону озера, крикнул:
- А с этими можно? С этими - иди воюй! Пойдешь, коли пошлю?
И отвернулся, ссутулившись.
Не более, как через час, была таска и выволочка Федору Чемоданову. Понадеявшись на то, что все заняты своими делами, Чемоданов задами подался в сельцо Веськово для своих амурных дел, но встретился с супругом своей любезной и был так бит, что едва добрался до сарая с корабельным припасом, куда друг Прянишников принес ему водки и примочки. Водку Чемоданов выпил и заснул. На беду Петр Алексеевич велел бить тревогу - алярм, и сам забежал в сарай за позабытым блоком, где и увидел распухшее и посиневшее чудище Чемоданова.
Бой 'Марса' с 'Нептуном' продолжался весь день. Дважды корабли сваливались и дважды расходились. Яким Воронин, весь изорванный, словно ополоумевший бес, носился по своему кораблю, дрался, лазал на мачты, палил из пушек, кричал в говорную трубу нестерпимые оскорбления Апраксину и всяко поносил его за то, что не мог одержать над ним победу. Федор Матвеевич держался со скромным достоинством и выжидал своего времени, чтобы ветер позволил свалиться по-настоящему. Время это наступило под вечер, когда Яким, измученный кипением собственных сил, повалился на корме - поспать. Скрытно, в тишине, 'Марс' подошел к храпевшим морякам 'Нептуна', зацепил баграми за борт, и тогда началась баталия - конечно, с полной победой Апраксина. Под гогот и веселые вопли абордажной команды 'Марса' сам господин Воронин был связан кушаками и приведен на суд Петру Алексеевичу, который из своих рук поднес страдальцу крепыша и велел пленнику содержаться до самого конца сражения на корабле 'Марс', в трюме, за то, что проспал Апраксина.
Победители получили бочку старого меду, но Федор Матвеевич приказал бочку не открывать, бережась нашествия бутырцев. К вечеру небо затянуло тучами, стало холодно, посыпался мелкий дождик. На 'Марсе' потушили огни, дозорные ходили вдоль бортов, всматриваясь во тьму.
Патрик Гордон в панцыре под плащом медленно прогуливался по берегу возле своих малых кораблей. На стругах, на плотах, в лодках неподвижно сидели бутырцы. У каждого был багор с крюком, у некоторых - лестницы, чтобы забрасывать на борт корабля. К 'Марсу' в исходе ночи двинулась Гордонова флотилия - она стояла на якорях. Но стоило корабельщикам услышать плеск весел, как они вздели парус и ушли с попутным ветром, словно сквозь землю провалились. Ушли во тьме и не боясь предательских мелей: Апраксин отлично знал озеро, на котором плавал столько времени.
Гордон рассердился и велел догонять, но в это время попался под идущий из-за мыса на всех парусах 'Нептун', которым командовал Луков. Иевлев первым увидел неприятельское судно, но остановить замешательство не смог. 'Нептун' бортом ударил большой плот с бутырцами, люди посыпались в воду и стали хвататься за струг, чтобы не утонуть, но струг перевернулся и уже более сотни народу оказалось в воде. Иевлев попытался навести порядок, но ничего поделать было нельзя: Гордон растерялся и только с ругательствами бил по рукам утопающих, которые хватались за его лодку. С 'Нептуна' ударила пушка, и Луков спросил из темноты:
- Хватит, али еще воевать будем?
Гордон со злобой закричал:
- Утопите меня здесь навсегда, но виктории вам не будет... Лючше смерть, молодец, черт!
Бутырцы, кто как горазд, вплавь добрались до берега, некоторые просили спасти, но было не до них. В начинающемся рассвете показался 'Марс', идущий на флотилию Гордона, чтобы расстрелять ее из своих пушек.
- Сдавайтесь, Гордон! - крикнул Апраксин в говорную трубу.
А Якимка Воронин, вылезший из своего заточения, крикнул нарочно мерзким голосом:
- Господин генерал, каково вы имеете мнение о ваших силах в сей баталии?
- Вот я тебе покажу силы! - бесился Гордон...
На рассвете лодка Гордона перевернулась, и шотландец в своих доспехах камнем пошел ко дну. Иевлев, срывая с себя кафтан, бросился за генералом, неловко схватил его за парик, - парик остался в руке.
