повидавший в жизни. Он был красив и, несомненно, участвовал не в одной схватке, потому что руки и лицо у него сплошь были покрыты шрамами, хотя и не изуродованы. Его глаза, хотя и глубоко посаженные и темные и, казалось, не имеющие определенного цвета, были странно знакомы Элрику. Он чувствовал, что когда-то видел их во сне.
– Мы не встречались раньше? – спросил Элрик.
– Возможно… или еще встретимся. Какое это имеет значение? Наши предназначения одинаковы. У нас одна судьба. И возможно, у нас есть и еще кое-что общее.
– Еще? Я не понял первую часть твоего высказывания.
– Ну, это и к лучшему, – сказал Эрекозе, протискиваясь между своих товарищей, чтобы перебраться на другую сторону стола. Он положил свою удивительно мягкую руку на плечо Элрика. – Идем, мы должны встретиться с капитаном. Он изъявил желание увидеть тебя сразу же, как ты появишься.
Элрик кивнул и поднялся.
– Этот капитан – как его имя?
– Он не назвал нам ни одного, – сказал Эрекозе.
Они вдвоем вышли на палубу. Туман был густой и мертвенно-бледный, как и прежде, лунные лучи больше не пятнали его. Дальний конец палубы был почти не виден, и, хотя Корабль двигался довольно быстро, ветра Элрик не почувствовал. Однако воздух был теплее, чем он ожидал. Альбинос последовал за Эрекозе вперед в каюту, находившуюся ниже той палубы, где располагался один из штурвалов-двойников, при котором находился высокий человек в одежде из стеганой оленьей кожи. Стоял он так недвижно, что напоминал статую. Рыжеволосый рулевой и глазом не повел, когда они проходили мимо, направляясь к входу в каюту, однако Элрик мельком увидел его лицо.
Дверь, казалось, была сработана из какого-то отшлифованного металла, который поблескивал, как выделанная шкура животного. Она была красновато-коричневой – и самой яркой из всего, что Элрик пока видел на корабле. Эрекозе легонько постучал в дверь.
– Капитан, – сказал он. – Элрик прибыл.
– Входите, – раздался голос, звучавший одновременно мелодично и как бы издалека.
Когда дверь открылась, наружу хлынул розоватый свет, который чуть не ослепил Элрика. Когда его глаза привыкли к освещению, он увидел очень высокого, одетого в светлое Человека, который стоял на ярком ковре в середине каюты. Элрикуслышал, как дверь закрылась, и понял, что Эрекозе остался на палубе.
– Ты пришел в себя, Элрик? – спросил капитан.
– Да – благодаря вашему вину.
В чертах лица капитана было не больше человеческого, чем в чертах Элрика. Они были тоньше и одновременно резче, чем черты мелнибонийцев, но в то же время имели какое-то сходство с ними – такой же овальный разрез глаз, такое же сужение лица к подбородку. Длинные волосы капитана ниспадали ему на плечи рыжевато-золотистыми волнами, а на лбу были подобраны обручем из голубого нефрита. Одет он был в светлую тунику и рейтузы, на ногах – серебряного цвета сандалии и серебряные ремешки до колен. Если бы не одежда, то он был бы точной копией рулевого, которого только что видел Элрик.
– Хочешь еще вина?
Капитан направился к сундуку в дальней стороне каюты около закрытого иллюминатора.
– Спасибо, – сказал Элрик.
Теперь он понял, почему глаза капитана не смотрели на него. Капитан был слеп. При том, что двигался он точно и ловко, было очевидно, что он ничего не видит. Он налил вина из серебряного кувшина и пошел в сторону Элрика, держа перед собой кубок. Элрик шагнул вперед и принял его.
– Я тебе благодарен за решение присоединиться к нам, – сказал капитан. – Большим облегчением было узнать, что ты с нами.
– Ты очень любезен, – сказал Элрик, – хотя должен сказать, что принять это решение мне было вовсе не трудно. Выбора у меня не было.
– Это я понимаю. Поэтому-то мы и причалили к берегу именно в том месте и в то время. Ты еще узнаешь, что все твои товарищи были в сходной ситуации, перед тем как подняться на борт.
– Ты, кажется, неплохо осведомлен о передвижениях многих людей, – сказал Элрик. Он так и не пригубил вина, держа кубок в левой руке.
– Многих, – согласился капитан, – во многих мирах. Насколько я понимаю, ты человек образованный, мой друг, так что ты сможешь понять природу моря, по которому плывет мой корабль.
– Пожалуй.
– Мы плывем между мирами. Большей частью между разными плоскостями одного и того же мира, чтобы быть точнее. – Капитан помолчал, отвернув свое слепое лицо от Элрика. – Ты должен понять, что у меня нет намерений мистифицировать тебя. Есть вещи, которых я не понимаю, а другие вещи я не имею права раскрыть тебе до конца. Я просто верю, и я надеюсь, ты сможешь уважать мой подход.
– У меня пока нет причин относиться к этому иначе, – ответил альбинос, глотнув вина.
– Я оказался в прекрасной компании – сказал капитан. – Я надеюсь, что вы и впоследствии, когда мы достигнем пункта нашего назначения, будете дорожить моим доверием.
– А что у нас за пункт назначения, капитан?
– Остров в этих водах.
– Должно быть, острова тут большая редкость.
– Верно. Когда-то он был никому не известен, и на нем не было тех, кто стали нашими врагами. Теперь, когда они его обнаружили и поняли его силу, нам грозит огромная опасность.
– Кому это нам? Вашему народу или тем, кто находится на этом корабле?
Капитан улыбнулся.
– У меня нет никакого народа, кроме меня самого. Я думаю, что речь идет обо всем человечестве.
– Значит, эти враги не принадлежат к роду человеческому?
– Нет. Они неразделимо связаны с человеческой историей, но, несмотря на это, они не испытывают к нам никаких добрых чувств. Когда я говорю «человечество», то использую это слово в широком смысле, включая в это понятие тебя и себя.
– Понимаю, – сказал Элрик. – Как называется этот народ?
– По-разному, – сказал капитан. – Извини, но сейчас я не могу продолжать. Если ты подготовишься к сражению, Можешь не сомневаться, я открою тебе больше, когда придет время.
Только снова оказавшись за красновато-коричневой дверью и увидев Эрекозе, шагающего навстречу ему сквозь туман, альбинос спросил себя – а уж не загипнотизировал ли его Капитан до такой степени, что он, Элрик, забыл о здравом смысле. Как бы то ни было, но слепец и в самом деле произвел на него сильное впечатление, и ему не оставалось ничего другого, как оставаться на корабле и плыть к острову. Он пожал плечами. Он всегда сможет изменить решение, если вдруг обнаружит, что обитатели острова вовсе не являются его врагами.
– Ну так что, ты еще больше сбит с толку? – улыбаясь, спросил Эрекозе.
– В некотором смысле да, в некотором – нет, – ответил Элрик. – Но мне почему-то все равно.
– Значит, ты чувствуешь то же, что и мы все, – сообщил ему Эрекозе.
И только когда Эрекозе отвел его в каюту перед мачтой, Элрик вспомнил: он ведь так и не спросил капитана, кто такие эти Четверо и для чего они нужны.
Глава третья
Несколько слов о Троих, которые Одно
Вторая каюта в точности повторяла первую, только находилась она по другому борту корабля. Здесь тоже расположились около дюжины человек – все, судя по их внешности и одежде, опытные солдаты удачи. Двое сидели рядом по центру правой стороны стола. Один, с обнаженной головой, светловолосый, выглядел как человек, много в жизни испытавший, другой лицом напоминал Элрика. На левой руке у него было что-то вроде серебряной боевой рукавицы, на правой – ничего. Доспехи его имели изящный и необычный вид. Он поднял взгляд на вошедшего Элрика, и в его единственном глазу (на втором была парчовая повязка) загорелся свет узнавания.
– Элрик Мелнибонийский! – воскликнул он. – Мои теории обретают смысл! – Он повернулся к своему товарищу: – Вот, видишь, Хоукмун, это тот самый, о ком я тебе говорил.
