Ник Перумов
Гибель богов
(Книга Хагена)
Моей жене
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА I
— Тревожные вести с Гнипахеллира, мой тан.
Лошади брели по самой кромке прибоя. Волны лениво лизали край отлогой каменистой осыпи; за ней круто уходили в поднебесье серые тела скал. Камень иссекли трещины, где уже успели укорениться карликовые сосны. Острые каменные клыки, излюбленное оружие Океана, тут и там торчали над водой, то покрываемые волнами, то вновь обнажавшиеся. Пахло гнилыми водорослями, в воздухе парили чайки.
Шестеро всадников в плотных серых плащах из грубой шерсти ехали парами вдоль берега. Четверо — с длинными мечами на левом боку, у пятого клинок был закреплен за спиной и рукоять торчала над правым плечом; шестой довольствовался здоровенной сучковатой дубиной. Головы путников покрывали одинаковые валяные шапки, подобные тем, что носят кузнецы, чтобы не подпалить волосы. По лицам никто бы не смог определить их звания и занятия; все, как один, были загорелыми мужами в расцвете сил; привычкой к оружию они напоминали королевских гвардейцев Видрира, покроем одежды и обращением между собой — свободных общинников с окраин Железного леса, конскими седлами и сбруей — табунщиков Рогхейма.
— Тревожные вести с Гнипахеллира, мой тан, — вполголоса произнёс один из всадников, обращаясь к спутнику с притороченным за плечами мечом. Воин с клинком на спине только что присоединился к остальным; он коротко кивнул, давая заговорившему знак продолжать.
— Карлы Рёдульсфьёлля вновь жгут леса Ялини. Дым застлал северное небо, и птицы, обезумев, разбиваются о скалы во тьме. Гарь достигла жилища Гарма. Он пробудился.
Недобрые слова отзвучали. Тот, кого говоривший назвал таном, выслушал известие молча, только голова его едва заметно склонилась.
— Что слышно ещё? — отрывисто бросил он.
— Нестроение в Химинвагаре, — сказал другой всадник. — Владетель Хьёрлейв пошёл войной на Видрира.
— На Видрира? — Предводитель поднял бровь. — Вот уж не ждал такого от Хьёрлейва! Он, оказывается, отчаянный смельчак!
— Был слух, — понижая голос, продолжал человек, — неверный и смутный, его разносили Ночные Всадницы… Слух, что к Хьёрлейву прибыл тайный посол с острова Брандей!
— Остров Чёрных Магов — страх всей земли, — пробормотал тан. — Что они там унюхали, пожиратели падали, хотел бы я знать? Но продолжай! Была ли уже битва?
— Когда мы выезжали из Эрвасунда, Видрир лишь начинал собирать полки. Хьёрлейв перешёл реку Хатор на северной границе Хранимого Королевства.
— Ясно, — уронил тан и замолчал, нахмурясь. Его спутники терпеливо ждали, пока он размышлял.
— Лодин! Канут! Исунг! Вон за той скалой вы повернёте по тропе к бору Балле и дальше, трактом, — к мысу Ставнес. Туда гномы должны доставить оружие. Примите по счету — им уже заплачено вперёд. «Драконы» подойдут к мысу через три дня, считая от этого. Грузите оружие и уходите на Хединсей. Фроди и Гудмунд! Вы проводите меня до Живых скал. Оттуда повернете к Рёдульсфьёллю. Ищите Хранителей Покрывала Ялини! Предупредите их о проснувшемся Гарме. Когда исполните это — идите на запад к заливу Унавагар. Там селение. Не жалея золота, купите ладью и выходите в море. Вам нужно достичь Хединсея, пока буря не разразилась. Ждите меня на острове до следующей луны. Если я не вернусь — забирайте Ильвинг… и — ищите себе и дружине новые земли. Слушайте моего Учителя… Помните, все вы поклялись Восемью Железными Гвоздями Врат Нифльхеля, что будете служить моему сыну!
— Мы помним, о тан, — глухо сказал один из всадников по имени Фроди, державший поперек седла могучую палицу. — Мы сдержим клятву или пойдём в Хель, презираемые всеми. Но, мой тан, мы никогда не задаем вопросов, однако сейчас дерзну спросить: зачем ты ищешь верной смерти у Живых скал? Оттуда не возвращаются.
— Выполняй приказ, Фроди, и вы все тоже! — жестко ответил тан, обрывая разговор. Он тронул поводья; заметно помрачневшие всадники двинулись следом.
На востоке едва-едва начинали появляться лишь самые первые признаки рассвета, повсюду — в оврагах, ложбинах и распадках — ещё лежала ночь. Невысокая стройная фигурка бесшумно пробиралась между деревьями, спускаясь к чуть журчащему ручью. У самой воды она остановилась, нагнулась над руслом, опустив в поток две узкие ладони. Ноги в мягких кожаных полусапожках бесшумно ступали по прелой хвое. Губы безостановочно, едва слышно произносили слова, слова складывались во фразы, и с каждой новой строфой мерно падающих двустиший на дно глубокого, заросшего молодым лесом оврага словно вновь возвращалась Тьма. Очертания корней, стволов, сучьев дрожали и расплывались, будто подернувшись туманом; ручей журчал всё глуше и глуше, точно погружаясь в сон; узкие ладони медленно двигались над глиняной чашей, полной до краёв только что зачерпнутой воды.
Герои давнишних дней, сражавшиеся против ратей молодых богов в битве на Боргильдовом поле, знали, как поступить, увидь они девушку в овраге; Маги острова Брандей оказали бы ей покровительство.
Человек в сером, со скрытым мягкой маской лицом молча и неподвижно следил за происходящим. Его рука держала четырёх лучевую стальную звёздочку с острыми, как у меча, краями. Он не шептал заклятий, веря более своему оружию, чем Силам Дальним и Древним. Он не умел понять многого из того, что видел глазами, слышал ушами и постигал разумом, — и потому не боялся. Ему было интересно. Он медлил.
Вода в чаше подёрнулась ледком, раздалось змеиное шипение. Корни зашевелились, извиваясь, точно пытались вырваться прочь из земли; девушка мелкими-мелкими шажками двинулась вокруг сосуда. Руки раскинулись в стороны, слетела грубая, бесформенная шапка, рассыпались густые, коротко и неровно подрезанные тёмно-русые волосы. Каждое двустишье падало, как удар молота. Лёд начал багроветь, словно по нему потекла человеческая кровь.
Человеку в сером пришлось сжать волю в кулак, чтобы не поддаться внезапно нахлынувшему страху. Ему казалось, что в глаза попала вода: окружающее вдруг расплылось и стало нерезким. Всё шло, как и описывал Настоятель. А он говорил, что ждать конца обряда нельзя ни в коем случае.
С коротким и резким выдохом-вскриком девушка ударила кулаком правой руки в чашу. Лед треснул, вверх взметнулись багровые брызги. Тонкое тело изогнулось дугой от боли, голова запрокинулась, казалось, она теперь ничего не видит и не слышит.
Воин в сером коротко взмахнул рукой — и смертельная звёздочка полетела прямо в открывшееся белое горло.
Но ещё быстрее оказались нежные узкие ладони; зачерпнув из чаши огненную влагу, они плеснули
