- Прошло много времени с тех пор, как ты должна была отказывать мне по женским причинам.
Она подумала.
- Да, да это так. У меня было столько других дел, что я не думала об этом. О, Тенгель...
Она продолжала сидеть, словно парализованная.
- Да! Конечно! Так как это не случилось весной или в первой половине лета, то я словно выбросила это из головы, ты понимаешь.
Тенгель выглядел подавленным.
- Я опасался этого, да. Но у меня не было смелости поговорить с тобой. Когда... ты полагаешь?
Силье начала вычислять, но это было нелегко, так как она не была внимательна.
- В апреле, - сказала она, подумав.
Он долго смотрел на нее.
- В моей власти... предотвратить это. Средство...
Она неожиданно вскочила. Она не пыталась скрыть, как она сердита.
- Только посмей!
- Но если это... монстр?
- Монстр? А ты монстр? А Суль? Или Элдрид? Или твоя сестра Суннива? Ты, видно, рехнулся! Я видела кое-кого из других твоих родственников здесь в долине. Не думай, что это меня пугает. Если же ты заберешь моего ребенка, то никогда меня больше не увидишь!
Это было, разумеется, преувеличение, но теперь она хотела проявить твердость. Тенгель закрыл глаза и вздохнул.
- Ты получишь то, что хочешь.
Но он не выглядел радостным. Нет, он никогда не радовался будущему ребенку. Он не спал, испытывая глубокий страх, и вздыхал так тяжело, что Силье, наконец, стало совестно. Она даже начала колебаться, что поступает правильно. Но когда все отчетливей стала ощущать в себе новую жизнь, то поняла, что хочет иметь этого ребенка.
Тенгель был в это время очень молчалив. Но что было хуже - Силье была совсем нездорова. Он понимал, она ужасно страдала, хотя никогда на жаловалась. Но она была очень благодарна ему, когда он прикладывал свои теплые ладони к ее крестцу - это уменьшало постоянно сверлящую боль. Это наказание за то, что я не грушевидной формы, думала Силье и вспоминала с улыбкой, как она возмутилась, когда Бенедикт изобразил ее такой на церковной стене. Женщинам, имеющим широкие бедра, очевидно, гораздо легче, думала она.
Наступившая зима была тоже суровой. Снег выпал рано, и к Рождеству настали страшные холода. Все были вынуждены сидеть по домам, так как снегу навалило до крыш.
Единственными дорожками были туннели в снегу от дома до надворных построек.
Пожилой человек был найден замерзшим недалеко от своего дома, но его не могли похоронить, так что его гроб был оставлен в дровяном сарае до весны. Юноша, ходивший на охоту, отморозил себе ногу, о чем известили Тенгеля. Силье никогда не спрашивала, что он там делал, но он был очень возбужден, когда вернулся домой.
Похоже было на то, что до прихода весны запасы продовольствия иссякнут, поэтому Тенгель и Силье экономили, насколько это было возможно. Это было очень плохо, так как теперь Силье нуждалась в приличной еде. Даг начал ползать и даже немного ходил, опираясь на стены и скамьи. Он не был таким живым, как Суль, но стаскивал вещи вниз, это он мог. Силье больше не передавала детей на попечение Элдрид, теперь было слишком трудно уследить за ними. Несмотря на тугое пеленание, ноги у Дага были не совсем прямые. Силье чувствовала себя виноватой, так как часто ослабляла его пленки. Но Тенгель, знавший больше, чем другие, считал, что это зависит от нехватки нужного питания. Силье не могла отрицать, что стала чувствовать себя беспокойно в горной долине. Не из-за всех тех трудностей, которые она делила с любимым ею Тенгелем, но потому что они были беспомощны перед силами природы. Она чувствовала себя изолированной, и ее мучило то необъяснимое, чего она всегда боялась, но не могла назвать. Как-то раз она рассказала Тенгелю об ужасе, который ее преследовал.
- Я знаю, - ответил он. - Это нечто, оставленное нам старым Тенгелем как дар.
Она не поверила его ответу. Непосредственно перед Рождеством она побывала у Ханны и Гримара, прихватив с собой кое-что из еды. Это было перед тем, как начался страшный снегопад. Но она лишь постучала в дверь, поставила рядом узелок и ушла, удостоверившись, что Гримар взял его.
И вот однажды в конце марта, когда светило животворящее весеннее солнце, у Силье неожиданно начались родовые схватки. Элдрид забрала детей к себе, а у Силье собралось несколько женщин-соседок. Скоро стало ясно, что это будут трудные роды. Тенгель делал все, что мог, чтобы успокоить Силье. Он дал ей выпить что-то теплое и терпкое, что должно было смягчить боль. Тайно он прочитал кое-что из своих особых молитв. Но роды затягивались. По прошествии двух суток все были серьезно напуганы. Силье видела по лицу Тенгеля, что он думал. Он никогда не мог забыть, что его деформированные плечи стоили жизни матери... Обессиленная, Силье лежала на кровати. У нее были мокрые от пота виски и опухшее вокруг глаз лицо. Она больше не могла сидеть на стуле, специально сделанном для родов. Казалось, что из нее были выкачаны все силы. В ее глазах застыла мука. Во рту все пересохло.
- Нельзя ли мне немного воды?
Ей приподняли голову, дорогие руки поднесли ко рту ковш. Затем она бессильно повалилась на кровать.
- Приведите Ханну, - прошептала она. Тенгель вздрогнул.
- Ты совсем рехнулась?
Женщины перекрестились.
- Разве кто-то другой может помочь сейчас моему ребенку? - спросила Силье. - Он умрет, Тенгель!
Ты тоже, подумали все.
- Мы еще немного подождем, - сказал он невнятно. - Может быть, все еще образуется.
Но изменений не было. Разве что Силье стала еще слабее.
Наступили сумерки. Они зажгли редко используемые лампы с рыбьим жиром и поставили их вокруг ее постели. Словно она уже умерла, подумал Тенгель, содрогнувшись. Он почувствовал себя бессильным до отчаяния и не знал, чем можно было бы помочь. Неожиданно дверь распахнулась, и все вздрогнули. На пороге стояло самое омерзительное создание, какое Силье когда-либо приходилось видеть. Женщины громко вскрикнули, бросились в соседнюю спальню для детей и заперли за собой дверь.
- Силье звала меня, - сказала Ханна. Даже Тенгель отступил назад.
- Выйди вон, глупый юнец, с этим ты не справишься. И держи также подальше этих бесполезных женщин!
Он пошел к двери. Силье со страхом глядела на это создание, которое ковыляло на опухших ногах по направлению к кровати. Она никогда не могла представить себе нечто подобное и теперь поняла предубежденность Тенгеля в отношении наследников.
- Еще раз добрый день, матушка Ханна, - произнесла она, запинаясь и дрожа.
Тенгель обернулся у двери. Еще раз? У Силье были секреты от него? Но он не имел времени на раздумья, потому что Ханна знаком велела ему уйти. Он покинул комнату, преисполненный страха. Но прогнать Ханну теперь - на это он не отважился. Против нее не восстают!
Если бы Ханна оказалась за пределами долины, ее давно бы сожгли на костре, подумала Силье. Это была ведьма, самая настоящая колдунья. Ее глаза буквально таращились из-под клочьев серо-стальных волос, а запавший рот улыбался дьявольской улыбкой. Висевшая на ней одежда состояла из полуистлевших лохмотьев. Силье пришло в голову, что эта женщина носила свою одежду, вероятно, все время после своей смерти. Да, это была фантазия, но она не могла от нее освободиться. Кожа у Ханны была болезненно желтой и серо-черной, потому что ее никогда не мыли. Ее глаза были такого же цвета, как у Тенгеля, но гораздо бледнее, и все-таки они были такими жгучими, что казалось, будто она видела Силье насквозь. Ее голова была низко посажена между плечами, поднятыми, как у разъяренного зверя. Силье почувствовала, что ее может стошнить. Она не представляла себе, как скроет свое отвращение.
- Дай Ханне взглянуть на тебя, - сказала старуха удивительно звучным голосом. - Посмотрим, не достанем ли мы девочку.
- Девочку? - повторила Силье, широко раскрыв глаза. - Вы знаете...?
