Барбара отвела взгляд.
- В наши дни люди стали другими, - заметила миссис Оденхерн. - Когда-то это был действительно замечательный корабль. Ты хорошо провела время, детка?
- Да, спасибо. Очень жалко, что вы не пошли. Как ваша нога, лучше?
Миссис Оденхерн с наигранной строгостью подняла указательный палец и погрозила Барбаре.
- Послушайте меня, юная леди. Если мы сегодня проиграем матч, то не по моей вине. Зарубите это себе на носу! Вот так!
Барбара улыбнулась и выдвинула чемодан из-под незанятой двуспальной кровати - своей кровати. Она положила его поверх одеяла и стада что-то в нем искать.
Миссис Оденхерн задумалась.
- После того как ты ушла, я видела миссис Хельгер и миссис Эберс в салоне.
-Да?
- Завтра они напьются нашей кровушки. Тебе стоит об этом знать. Ты должна играть немного ближе к сетке, когда я подаю, детка.
- Я постараюсь, - сказала Барбара, продолжая рыться в своих одеждах.
- Скорее ложись, детка. Прыг-скок!
- Я не могу найти свою... а, вот она. - Барбара извлекла из чемодана пижаму.
- Братец Кролик, - с умилением проговорила миссис Оденхерн.
- Что-что?
- Когда Карл был маленький, он любил 'Братца Кролика'. - Голос миссис Оденхерн поднялся почти на октаву: - 'Мамуся, почитай мне пва Бватца Кволика', - и так без конца. Если бы мне платили пенни каждый раз, когда этот карапуз просил меня почитать ему 'Братца Кролика'!
Барбара опять улыбнулась и с пижамой под мышкой направилась в смежную ванную. На пороге ее остановил возвысившийся голос миссис Оденхерн:
- Когда-нибудь и ты будешь читать 'Братца Кролика' своему малышу.
На сей раз Барбара не успела улыбнуться, потому что была уже в ванной. Она закрыла дверь. Когда через минуту она вышла в пижаме, миссис Оденхерн курила, не затягиваясь, сигарету в мундштуке - таком, какие, если верить рекламе, не пропускают никотин. Одновременно она пыталась дотянуться до романа из судовой библиотечки, лежавшего на ночном столике. [147]
- Готова баиньки, детка? А я решила прочитать главку-другую. Может быть, это меня усыпит. Так много, много мыслей крутится в моей бедной старой голове.
Барбара улыбнулась и залезла в постель.
- Тебе не помешает свет, детка?
- Ни чуточки. Я страшно устала. - Барбара повернулась на бок, спиной к свету и к миссис Оденхерн. - Спокойной ночи, - сказала она.
- Спи крепко, детка... Ох, пожалуй, я тоже постараюсь заснуть! Пишут же такую чепуху. Нет, ей-богу, мне больше не попадаются книги с душой. Теперь авторы как будто нарочно откапывают всякие паскудные сюжеты. Мне кажется, если бы я могла прочитать еще хоть одну книгу Сары Милфорд Пиз, я была бы счастлива. Но она умерла, бедняжка. Рак. - Миссис Оденхерн выключила настольную лампу.
Барбара лежала несколько минут в темноте. Она знала, что должна подождать до следующей недели, следующего месяца или еще чего-нибудь следующего. Но ее сердце так колотилось, что чуть не выталкивало ее из кровати.
- Миссис Оденхерн. - Имя выскочило и повисло в темноте, вытянувшись во весь свой длинный рост.
-Да, детка?
- Я не хочу замуж.
-Что?
- Я не хочу замуж.
Миссис Оденхерн села на кровати. Ее рука стала уверенно нащупывать выключатель настольной лампы. Барбара зажмурилась в ожидании момента, когда комнату зальет свет, и стала молиться без слов и без мыслей. Она чувствовала, что миссис Оденхерн обращается к ее затылку.
- Ты очень устала. Ты говоришь, не подумав, детка. ,
Слово 'детка' вспорхнуло и повисло в темноте рядышком с именем миссис Оденхерн.
- Просто я еще ни за кого не хочу замуж.
- Так! Это конечно очень... странно... Барбара. Карл любит тебя, детка, сильно-сильно.
- Мне очень жаль. Правда.
Наступила короткая тишина. Миссис Оденхерн нарушила ее.
- Ты должна поступать, - вдруг сказала она, - как считаешь правильным, детка. Я уверена, если бы Карл слышал нас, мальчику было бы очень-очень больно. С другой стороны...
Барбара слушала. Миссис Оденхерн даже запнулась, так напряженно она слушала.
- С другой стороны, - продолжала миссис Оденхерн, - всегда лучше исправить ошибку прежде, чем она совершена. [148] Если ты очень-очень хорошо все обдумала, я уверена, Карл будет последним, кто упрекнет тебя, детка.
Роман из судовой библиотечки, сбитый сильным локтем миссис Оденхерн, полетел с ночного столика на пол. Барбара слышала, как та его подняла.
- Теперь поспи, детка. Посмотрим, в каком мы будем настроении, когда ярко засияет солнышко. Я хочу, чтобы ты относилась ко мне с тем же доверием, с каким относилась бы к своей матери, если бы она была жива. Я так хочу помочь тебе понять себя, - сказала миссис Оденхерн и прибавила: - Конечно, я знаю, что в наши дни не так-то просто повлиять на решение детей, если они его приняли. И еще я знаю, что у тебя твердый-твердый характер.
Услышав щелчок выключателя, Барбара открыла глаза. Она встала с постели и прошла в ванную. Почти тут же она вышла в халатике и шлепанцах и сказала в темноту, обращаясь к миссис Оденхерн:
- Я ненадолго выйду на палубу.
- Что на тебе?
- Халат и шлепки. Сойдет. Все спят.
Миссис Оденхерн опять зажгла настольную лампу. Она внимательно посмотрела на Барбару, ни одобрительно, ни осуждающе. Ее взгляд говорил: 'Отлично. Все кончилось. Я едва могу сдержаться, так я счастлива. Теперь распоряжайся собой по своему усмотрению. Только не позорь и не стесняй меня'. Барбара безошибочно прочитала это в ее глазах.
- Пока.
- Не простудись, детка.
Барбара закрыла за собой дверь и стала бродить по тихим освещенным коридорам. Она взобралась по трапу на палубу А и, войдя в концертный зад, пошла по проходу, который уборочная бригада оставила между сдвинутыми пустыми креслами. Меньше чем через четыре месяца эти кресла отсюда вынесут, а на голом полу будут лежать на спине без сна триста с лишним новобранцев.
Еще выше, на прогулочной палубе, Барбара почти целый час простояла у поручня левого борта. Хотя хлопковая пижамка и халатик из искусственного шелка не защищали от утренней прохлады, ей не грозила опасность простудиться. В этот зыбкий час жизнь вовсе не замерла, но для Барбары не существовало ничего, кроме сложного многоголосого звучания первых мгновений после детства.
ПРИМЕЧАНИЯ
'Девчонка без попки в проклятом сорок первом' ('A Young Girl in 1941 with No Eaist at All'). 'Мадемуазель', май 1947 г.
