вдруг раздвинуть эти обольстительные ножки и войти в нее раньше, чем она осознает случившееся.
Нужно думать о чем-то другом. И он усилием воли стал думать о том, какой роскошный сук вишневого дерева он нашел на прошлой неделе. Ему очень хотелось обработать его, вишневое дерево само взывало к этому.
— Ты прав, — сказала Эмма. — Я понемногу согреваюсь.
«Я тоже, малышка, тоже».
— Я всегда прав, — самодовольно улыбнулся Бо.
Эмма вполоборота повернула к нему голову.
— Если ты всегда прав, зачем же ты бросил двух женщин?
Теперь настал его черед замолчать. После паузы он сказал:
— Ты что-нибудь слышала о таком понятии, как такт?
Эмма засмеялась, и Бо почувствовал, как под его ладонью запрыгал ее живот, а пальцами ощутил шелковистость завитков на лобке.
— Да, мне говорили, что это не относится к числу моих достоинств.
— Кто говорил? — проявил Бо любопытство.
— Ну, моя мама, например. И еще авторы из моего отдела.
— Ты писательница? И что же ты пишешь?
— Поваренные книги.
— Поваренные книги? — Что ж, это ей шло. — Ты приготовишь для меня что-нибудь впечатляющее завтра, если будешь хорошо себя чувствовать?
— Я могу готовить всегда, даже если чувствую себя так, словно меня переехала машина.
Бо хмыкнул, поняв, что к Эмме возвращается чувство юмора.
— Ты очень скромна.
— Ну, не знаю. — Она пожала плечами, и от этого плечо вылезло из-под тенниски и прижалось шелковистой кожей к его груди. — Совершенных людей нет. И потом, не думай, что я забыла о своем вопросе.
— О каком вопросе? — Бо уже сожалел, что заговорил на эту тему. Это было явной глупостью с его стороны.
— Зачем ты угробил двух женщин?
— Я вовсе их не гробил, — стал оправдываться Бо. — Они обе остаются моими приятельницами. Просто я понял, что женитьба — это совсем не для меня.
— И когда же ты это вдруг понял?
— В первый раз за два месяца до свадьбы, — признался Бо.
— А второй раз?
— Ты прямо настоящая пиявка.
— Спасибо.
Она некоторое время помолчала.
Он тоже помолчал.
Она кашлянула.
— Второй раз это случилось за день до свадьбы. — Ему до сих пор было тошно вспоминать об этом, хотя Элси и говорила, что простила его. Проклятие, разве она не вышла затем замуж за его лучшего друга?
— А почему ты так сделал?
Трудно было придумать более неприятную тему для разговора. Бо постоянно старался забыть о тех событиях и сейчас мысленно обругал себя последними словами за то, что заговорил об этом. Оправданием ему могло служить лишь то, что он устал и перенапрягся в эту штормовую ночь и что-то замкнулось в клеточках его головного мозга.
— Не знаю, — ответил он. — Просто было ощущение того, что все идет не так, как нужно.
— В каком смысле?
— Должно быть, это судьба. Я смотрел на них и не мог себе представить, что проживу с ними до старости, проведу с ними вместе лет этак пятьдесят, буду воспитывать детей и все такое.
— Но ты должен был…
— Эмма, — едва ли не прорычал Бо, — оставь эту тему!
Он почувствовал, как напряглось ее тело. Тем не менее она замолчала, а это было для него сейчас самое главное. Может, она решила на него надуться? Ничего, завтра она будет вне пределов его досягаемости, и все вернется к норме.
«Включая и тебя», — сказал он той части своего тела, которая продолжала ныть, соприкасаясь с нежной ложбинкой попки, прильнувшей к его животу.
Эмма не могла поверить, что ей удалось заснуть и поспать в сложившейся ситуации. Ее спаситель Бо Кантрелл лежал рядом на животе. Они оба меняли положение за те несколько часов, пока спали, и сейчас Эмма лежала на спине. Его тяжелая рука находилась у нее на талии, его голова уткнулась ей в шею. Она чувствовала, как его дыхание согревает ей кожу. Его нога покоилась на ее бедрах, и интимная часть его тела прижималась к ее бедру. Он не был сейчас возбужден, Эмма ощущала это бедром.
Эмма никогда раньше не лежала с мужчиной в обнимку и, вероятно, никогда не будет лежать впредь. Она уже давно приняла как данность, что не относится к тому типу женщин, которые способны пробудить в мужчине постоянную преданность и привязанность. Она не считала себя каким-то там пугалом, но и не питала особых иллюзий относительно своей внешности. «Заурядная» — именно такой считала ее мать.
Еще вчера Эмма не имела ничего против того, что она одинока. В это же утро, закутавшись в одеяло, когда дождь стучал в окна, а изо рта при дыхании поднималось белое туманное облачко, она вдруг… словом, она никогда раньше не задумывалась над тем, как это можно спать рядом с мужчиной.
Было приятно. Очень приятно. По крайней мере сон сам по себе доставлял удовольствие. И ей было тепло. Вчера вечером она думала, что никогда больше не согреется. Внезапно она вспомнила всю череду вчерашних событий, и все ее тихие блаженные мысли сразу испарились. Она резко села в кровати.
— Эй, что такое? — Бо перекатился на бок, поспешно защищая рукой уязвимое место от резких движений Эммы. — Господи, ну и холодина! — Он потянулся за одеялом, однако Эмма уже выскользнула из постели.
— Я должна бежать в свой коттедж, посмотреть, не пострадал ли компьютер. И все мое оборудование. И еще должна позвонить Хелви, если телефон заработал.
— Кто такая Хелви?
— Мой редактор. — Эмма схватила с ближайшего стула одеяло и обмоталась им, пока шла к двери. — Она и ее муж — владельцы этого коттеджа. Они будут страшно огорчены.
— Погоди минутку! — Бо вскочил с кровати и стал торопливо натягивать брюки, которые достал из шкафа. Эмме он бросил спортивные штаны и такую же рубашку. — У тебя даже элементарной сухой одежды нет. Ты вчера основательно стукнулась головой и чуть не замерзла до смерти. Имей в виду, я в месяц спасаю не более одного человека.
Она улыбнулась и направилась в ванную, чтобы облачиться в спортивный костюм. Бо оказался более джентльменом, чем она себе представляла. Эмма воспользовалась его туалетными принадлежностями, затем посмотрела на себя в зеркало и ахнула. На лбу у нее красовалась шишка багрового цвета величиной с гусиное яйцо, волосы были до такой степени взлохмачены, словно над ними поработал веничек для взбивания яичных белков. Никаких средств для приведения лица в порядок у Эммы под рукой не было, и она ограничилась тем, что умылась и осторожно его промокнула. Чтобы привести волосы в порядок, потребуется значительное время, поэтому она вышла из ванной и стала расчесывать их пальцами, когда Бо скрылся в ванной.
Вскоре дверь открылась, и он появился на пороге. Он еще не надел рубашку, и Эмма невольно устремила взгляд на скульптурные формы его торса. На теле у него не просматривалось ни грамма жира. Его соски напоминали тугие коричневые кружки на плотных подушечках блестящей плоти, покрытой легкой порослью кудрявых волос, которые спускались к плоскому животу и затем скрывались…
В левой руке он держал щетку для волос.
— Это сгодится?
