с Бартоло. Добрая Душа уже ждал его. Педро хотелось проверить, как отнесется Диего к бывшему рабу, ныне черному слуге, а также узнать мнение Бартоло, который обладал тончайшей интуицией и хорошо разбирался в людях. Педро велел Бартоло прямо высказывать его наблюдения в отношении своих новых знакомых.
Диего почтительно поклонился обоим и быстро подставил к столу третий табурет.
— Мой капитан, смею сообщить, тот человек, что рассказал мне о вас в «Трех якорях», болтлив, особенно за бокалом. Он храбрый моряк, отличный плотник, знающий свое дело. Но не доверяйте ему того, чего другим знать не надо, — наотрез отказавшись от спиртного, приступил к беседе Добрая Душа.
— Спасибо, Диего. Я и сам заметил этот его недостаток, но, честно говоря, не стану на него сердиться Как-никак именно его разговорчивости я обязан знакомством с вами, — и Педро, и Бартоло отметили про себя, как при этих словах потеплел взгляд Диего. — Надеюсь, что вы сами умеете держать язык за зубами!
— Сеньор де ла Крус! — воскликнул Диего, но осекся, видя, как огромная черная глыба, каким казался Бартоло малознакомым людям, неожиданно поднимается из-за стола. Это означало, что Бартоло разделяет мнение о Диего, которое сложилось у де ла Круса. Правда, Бартоло мог сделать чересчур поспешный вывод, но и самому Педро уже не терпелось приступить к делу, и он изменил своей природной осторожности.
— Послушай, Добрая Душа, мне твое прозвище нравится, как понравилась и твоя проницательность. Я ведь никому не говорил, что собираюсь стать корсаром. Но ты угадал, и я тебе открою секрет. Не спеши благодарить. Докажи свою преданность делом. Сейчас ты станешь третьим человеком в Гаване, которому будет известно, зачем де ла Крус ищет хороший корабль и храбрых людей. Мне нужно разыскать Ганта. Я поклялся отомстить ему за разорение Тринидада.
— О, проткни меня насквозь трезубец Нептуна, я чувствовал, что на своем веку еще встречу настоящего моряка! — восторженно перебил Добрая Душа.
— Так вот, Диего, ты понимаешь, что это значит? Конечно, коль скоро мы получим королевский патент, каждый враг короля на море будет и нашим врагом. Из всего, что попадет в наши руки, каждый получит свою долю, как положено. Но лишний раз рисковать до встречи с Гантом я не стану. Это обстоятельство также должно остаться между нами. Теперь второе, насчет бомбардира. Ты, Диего, вчера меня правильно понял. Я хотел тебя проверить.
— О, мой капитан!.. — Добрая Душа откинулся назад и глубоко вздохнул.
— Предлагаю с завтрашнего дня заняться поисками судна. Из тех, что ходят под парусами, стоят на якорях в гавани или строятся на стапелях арсенала. Понимаю, что сейчас в Гаване для этого совсем неподходящая обстановка. Но без судна, Диего, мы с тобой сможем в лучшем случае быть хорошими солдатами у генерала Чакона. Да и тебя я не могу пригласить на несуществующий корабль. Покажи, на что ты способен, и тогда мы ударим по рукам.
— И за это спасибо, капитан. Ну да ладно! Дайте мне десять дней, и я не буду Решетом, если не пропущу через себя все, что может нам подойти, — спокойно заявил Добрая Душа.
Через семь дней, рано утром, когда Педро еще спал, в его дверь постучал хозяин «Розы ветров». И, к неудовольствию хозяина, тут же раздался голос Доброй Души, который, не дожидаясь ответа, поднялся вслед за трактирщиком:
— Мой капитан, прошу вас, поднимайтесь как можно скорее. У меня к вам срочное дело.
Этих слов было достаточно, чтобы Педро поспешно спустился и, успокоив хозяина приветствием, не теряя более ни минуты, последовал на улицу за Диего. Тот сказал на ходу.
— Капитан, надо торопиться! За ползолотого дублона нам покажут отличную посудину. Вчера офицеры сошли на берег, и успеть осмотреть корабль надо до того, как они вернутся. Больше пока, прошу вас, ни о чем не спрашивайте.
Они уже миновали порт и довольно долго шли по берегу в глубь залива, пока впереди не показались пакгаузные постройки, а за ними три стройные мачты.
Добрая Душа поведал де ла Крусу, что судно пришло в Гавану год назад в составе флотилии адмирала Шато-Рено под флагом молодого французского маркиза Луаэ де Блаказа. Маркиз серьезно заболел и по этой причине остался в Гаване, где жизнь ему пришлась по душе. Однако еще не было доподлинно известно, желает ли маркиз продать корабль. И невозможно было предсказать, сколько в этом случае он за него запросит.
Осмотр корабля они начали с каюты капитана.
Салон был обставлен со вкусом. Мебель и декоративные украшения говорили об утонченности владельца каюты и его симпатиях к французскому двору Людовика XIV. Прозрачные занавески из голубого шелка подбитого бледно-розовыми брюссельскими кружевами, прикрывали квадратные окна. Простенки были заняты оружием, там висели изделия французских, итальянских, толедских и дамасских мастеров. С потолка спускался бронзовый позолоченный канделябр на восемь свечей. Продолговатый стол из драгоценной карельской березы стоял вплотную к дальней стенке каюты. Солнечные лучи пробивались сквозь легкие занавески, и поверхность стола переливалась разными цветами, поскольку была искусно выложена кусочками малахита, слоновой костью и перламутром. Между столом и перегородкой располагался обтянутый светло-серым атласом диван, над ним, на стене, висела карта Карибского моря. За переборкой из орехового дерева находилась не менее изящная спальня…
Дальнейшее знакомство с кораблем не разочаровало де ла Круса. Вооружено судно было тридцатью четырьмя пушками. Рангоут и такелаж были изготовлены лучшими мастерами из первоклассного материала. Огромных размеров, но легко управляемые, косые, латинские, паруса, без сомнения, позволяли судну развивать большую скорость, а дополнительный набор прямых парусов на фок-мачте обеспечивал судну хорошую маневренность. Де ла Крус должен был признать, что прежде не встречал ничего подобного, хотя и бывал на линейных двух— и трехпалубных кораблях и на фрегатах, как французских, так и испанских, ходивших под вымпелом военно-морских сил. Но для достижения его цели ничего лучше этого корабля нельзя было и желать.
Дежурный — младший офицер — ожидал обещанные полдублона. Поскольку он понял, что осмотр судна производился достойным человеком, то распорядился подать в каюту капитана вина. Педро де ла Крус за годы скитаний отвык от подобного блеска и от чувства восхищения, которое вызывает в человеке вид роскоши. Осмотр корабля заставил де ла Круса вспомнить детство. Однако тревожная мысль посетила его трезвый ум: если это продается, то какова же цена корабля? В чужом городе недостающую сумму ему было не собрать, а стоимость судна, должно быть, превышала 20 тысяч дукатов.
Офицер разливал по бокалам вино, а Диего, казалось, угадал сомнения де ла Круса и, приблизившись к комоду, где был установлен деревянный макет корабля, произнес:
— Теперь надо, чтобы маркиз продал эту красавицу, да подешевле.
— Если маркиз и пожелает продать свое судно, то мне придется отправиться обратно в Тринидад, причем с протянутой рукой. Средств, которыми я располагаю, недостаточно для такой крупной сделки. А за время моего отсутствия маркиз наверняка раздумает продавать корабль, а то и просто уйдет во Францию. В общем, пока, Диего, хоть ты и разыскал превосходное судно, я не вижу причин останавливать поиски, — продолжал де ла Крус.
По-прежнему улыбаясь, Диего прервал его рассуждения:
— Простите, капитан, за дерзкий вопрос… Вы бывали в доме дона Бартоломе де Арреола Вальдеспино и знакомы с графиней Иннес?
В это время им подали вино, и дальнейший разговор уже происходил на обратном пути:
— Да, Диего, я знаком с графиней Иннес. И что же? — де ла Крус насторожился.
— Я кое-что слышал от брата жены, он плотничает в доме Арреолы. Мне нужно несколько дней, чтобы все разузнать. Меж тем не пренебрегайте моим советом: постарайтесь чаще бывать в тех местах, где вас может встретить графиня Иннес.
— Что это значит? — возмутился де ла Крус.
Педро, занятый поисками корабля, ни на секунду не забывал о дорогой его сердцу Каталине. Ни о чем другом он не хотел и думать, поэтому всякий раз, когда позволяли приличия, уклонялся от светских визитов, особенно от свиданий с женщинами. Сейчас, услышав от Диего имя графини Иннес, он тут же вспомнил, как три дня назад он отказался от приглашения Арреолы Вальдеспино быть на воскресном приеме в честь графини и как потускнели при этом большие красивые глаза молодой женщины. Она явно благоволила де ла Крусу, и он чувствовал, что в красивой испанке есть нечто способное взволновать его молодую кровь. Конечно, он отказался от приглашения вовсе не потому, что портной будто бы не успеет сделать ему подходящего платья. Графиня могла стать искушением, а де ла Крусу был слишком дорог образ бедной Каталины.
— Так что вы хотите этим сказать, Диего? — переспросил де ла Крус.
— Не скрою, капитан, знай я вас чуточку больше, рассказал бы все сразу. Но я еще не служу у вас, а только доказываю свою пригодность, поэтому разрешите мне изложить план до конца в понедельник, после того как вы побываете на вечере у Арреолы. И прошу вас, уделите графине внимание. Если вы хоть немного почувствовали ко мне расположение и считаете, что я могу быть вам полезен, капитан, сделайте так, чтобы графиня была к вам благосклонна. А к маркизу де Блаказу, напротив, не проявляйте никакого внимания — и ни слова о его корабле. Не задавайте мне больше вопросов, прошу вас, капитан!
У де ла Круса были основания недоумевать по поводу того, как ведет себя Диего, но, полагаясь на опыт бывалого моряка, Педро согласился дождаться понедельника.
— Вы еще не знаете, капитан, что для делового
