ты понимаешь. Телефон этого парня должен быть у меня записан в книжке, но туда, кроме Айрис, Маурицио и меня, никто не заглядывает. — Внезапно Питер замолчал, а потом вдруг быстро разомкнул объятия и отстранился. — Извини, я на минутку тебя покину.
Он стремительно вышел из гостиной. Отсутствовал он гораздо дольше минуты, а, когда вернулся, лоб его сердито хмурился, но глаза смеялись.
— Все подстроила моя драгоценная дочурка. Похоже, у нее развилась мания разыгрывать из себя Господа Бога. — И он сокрушенно покачал головой.
— Боже милостивый! — ахнула Холли. — Не могу себе представить, как ей это удалось!
Питер приподнял бровь.
— А вот меня это нисколько не удивляет, при ее-то увлечении детективами. Она проштудировала все домашние записные книжки, сопоставила даты, кое-что выудила из Маурицио, да так, что бедняга ни о чем не догадался, а потом на спор уговорила одного из школьных приятелей позвонить тому типу, который нас свел. Вот и все.
— Но откуда она узнала о том, как мы познакомились? И о том, что назвались друг другу Ромео и Джульеттой?
Питер провел ладонью по волосам. Вид у него был явно смущенный, что делало его еще более привлекательным.
— А вот тут, боюсь, уже я виноват. В тот вечер, когда я на тебя сорвался, я выпил больше, чем следует… И был просто взбешен тем, что ты снова меня обошла, — признался он. — В результате меня развезло и потянуло на откровенность. Во всяком случае, именно так выразилась моя прелестная доченька. Я прочел ей целую лекцию о том, какой следует быть настоящей женщине, и какие иногда попадаются подлые особы, ловко умеющие водить мужчину за… э-э-э… определенную часть тела. Айрис утверждает, что я упомянул о том, как было устроено наше свидание, а заодно и проговорился, как мы в шутку обыграли свои вторые имена.
— Ты слишком много болтал в присутствии впечатлительной пятнадцатилетней девочки, — осуждающим тоном сказала Холли.
— Да я и сам это понимаю, — покаянно согласился Питер. — А избыток интеллекта позволил ей заполнить пропуски. — В его голосе невольно прозвучали нотки отцовской гордости. — В частности, она сразу сообразила, что твое полное имя должно фигурировать в архивах фирмы Мэннингов. А уж забраться в архивы и выудить оттуда нужную информацию — это ей и вообще не составило труда. Ты же знаешь, что закон об охране частной собственности не является для моей дочери препятствием, когда она ведет свои расследования. Дай ей волю, так она запросто весь мир поставит с ног на голову.
— Но зачем ей это понадобилось? — недоуменно спросила Холли. Вряд ли Айрис задумала это как злую шутку, чтобы унизить ее и причинить ей боль. — Она ведь видела, как мы с тобой расстались.
— Именно поэтому, — вздохнул Питер. — Айрис вообразила, что это она во всем виновата, тем более когда узнала, что Сильвия нам больше не помеха. Вот она и решила, что достаточно свести нас вместе, а природа и чувство довершат все остальное. Правда, она выразилась немного по-другому… Похоже, моя дочь не такой уж ребенок, каким я ее считал. В каких-то отношениях она даже более зрелая, чем ее папаша.
Холли в смятении прижала руки к пылающим шекам.
— Она, должно быть, считает меня первостатейной шлюхой.
Питер понял ее смущение и ласково привлек к себе.
— Напротив, она считает тебя очень славной женщиной, от которой ее отец просто без ума, — утешил он, целуя Холли в кончик носа. — Кстати, она просила тебе передать, что не нарушала данного тебе обещания. Глупостей она никаких не наделала, и ее подвело лишь то, что она утащила домой гроссбух. Если бы я его не обнаружил, тоникто ни о чем и не узнал бы.
— Боже мой! — простонала Холли. Юная эрудитка снова ухитрилась взять над ней верх. Однако сейчас ее занимали совершенно другие мысли. — А что, если бы она ошиблась, и ты бы не захотел меня видеть?
Питер расхохотался.
— Радость моя, девочка сначала любовалась на то, как я тебя чуть не прирезал, а потом ей пришлось смириться с тем, что ее очумевший от безысходности папаша только о тебе весь вечер и говорил, глуша при этом виски лошадиными дозами. У нее, как ты уже догадалась, аналитический склад ума, так что выводы она сделала правильные. Айрис прекрасно разобралась в том, как я поступлю, стоит тебе попасть в мои руки.
— Придушишь меня?
Питер крепче прижал ее к себе и наклонился к самым губам.
— Никогда не отпущу.
— И не надо! — Прикосновение сильных рук и теплые губы на ее губах были для Холли подлинным благословением.
— Так ты готова принять мою дочь? — еле слышно шепнул Питер.
— Я уже полюбила ее как родную, — чуть смущенно отозвалась Холли.
— Я имею в виду, принять как свою собственную дочь, — пояснил он. — По-моему, все дети в одной семье должны называть матерью одну женщину. — Почувствовав, как напряглась Холли, Питер покачал головой. — Неужели ты думаешь, что я не предложу любимой женщине выйти за меня замуж? В особенности если она такая, как ты, и все время норовит от меня ускользнуть. Ты что, держишь меня за полного идиота?
Лицо Холли просияло от счастья.
— По-моему, ты не идиот, а самый настоящий гений. За это я тебя и полюбила.
Она впервые произнесла эти слова вслух, однако никакой романтической реакции не последовало. Питер лишь приподнял бровь.
— Докажи.
Холли расхохоталась. Сбросив босоножки, она потащила его в спальню и игриво бросила на кровать. Питер тихонько шепнул:
— В тот раз, когда моя Джульетта была со мной, она оказалась слишком горда, чтобы принять что-то от меня. Надеюсь, сейчас все будет по-другому.
— Гордость превыше всего, — напыщенно произнесла Холли.
— Мне ли этого не знать, — улыбнулся Питер и легко провел пальцем по нежным губам любимой. — Так как же? Ты готова смягчить ради меня эту малоудобную черту своего характера хотя бы на сегодня?
— А у тебя еще сохранился тот великолепный браслет? — поддразнила Холли.
Глаза Питера торжествующе блеснули.
— Так у тебя все же нет никакой аллергии на золото? — Она покачала головой, и он, вытащив один из ящиков прикроватной тумбочки, вытряхнул из него целую кучу шкатулочек. Раскрывая их по очереди, он принялся осыпать Холли целым шквалом драгоценностей: браслетами, кольцами, серьгами, ожерельями, — ослепительно засверкавшими на фоне ее черного платья.
— Питер! — смеясь, запротестовала Холли, отбиваясь от золотого дождя.
— Тебе этого мало? — И он обрушил на девушку новую порцию украшений. Холли уже просто изнемогала от смеха.
— Я купил все это, потому что у тебя нет никаких украшений, только я не знал, что тебе нравится, — неожиданно серьезно сказал Питер. — Мне хочется дать тебе все, понимаешь? — С нежностью произнес он. — Себя, свою жизнь, любовь, детей… все, что в моей власти подарить тебе. — Он достал последнюю вещицу, завернутую в несколько слоев папиросной бумаги, и осторожно развернув, извлек тоненькое старинное золотое колечко с тремя скромными бриллиантиками, уложенными в ряд. Холли, стряхнув с себя украшения, села и стала внимательно рассматривать кольцо.
— Это обручальное кольцо моей матери, а до нее оно принадлежало моей бабке, — пояснил Питер. — Отец сохранил его для меня после маминой смерти, чтобы я отдал его своей будущей жене. Сид объявила, что оно слишком старомодное и бриллианты слишком маленькие, а Сильвии я его даже не показывал. Сам того не зная, в течение последних пятнадцати лет я хранил его для тебя…
— Оно прекрасно, — дрожащим голосом произнесла Холли. — Светлое напоминание о любви прошедших поколений.
