люди, которые потом взяли се к себе, беспричинно, как она надеется, прогневались на нее. Они выгнали ее из дому в старой одежде, вот так она и очутилась здесь. Кажется, она когда-то жила в лесу, в львиной пещере, впрочем, может быть, это ей только приснилось: уж очень все это чудно и диковинно; а еще до того она жила в красивом-прекрасивом доме, ничуть не хуже королевского дворца в столице.

Когда лесник все это услышал, он прямо рот разинул от изумления. Он открыл шкаф и вынул из чулка пятишиллинговую монету с портретом покойного Кавальфора; старик клялся, что девушка — точная его копия.

Потом он достал башмачок и старый бархатный лоскут и сравнил их с вещами Бетсинды. Внутри ее башмачка стояло «Хопкипс, поставщик двора»; та же надпись была и на втором башмачке. На плаще пришелицы с изнанки было вышито: «Прин… Розаль…»; на лоскуте виднелось; «цесса… ба… Артикул 246». Так что, приложивши куски друг к другу, можно было прочесть: «ПРИНЦЕССА РОЗАЛЬБА АРТИКУЛ 246».

Увидав все это, добрый старик упал на колени и воскликнул:

— О принцесса! О моя милостивая госпожа! Законная владычица Понтии… Приветствую тебя и присягаю тебе на верность! — В знак этого он трижды потерся об пол своим почтенным носом и поставил ее ножку себе на голову.

— О мой добрый лесник, — сказала она, — видно, ты был сановником при дворе моего родителя!

Дело в том, что в бытность свою жалкой изгнанницей Бетсиндой, законная повелительница Понтии Розальба прочла много книг о придворных обычаях разных стран и народов.

— Ах, моя милостивая госпожа, так ведь я же бедный лорд Шпинат, который вот уже пятнадцать лет, как живет здесь простым лесником. С той поры, как тиран Заграбастал (чтоб ему околеть, архиплуту!) лишил меня должности первого камергера.

Все, кто смелы и честны, За Розальбу встать должны!

— Главного хранителя королевской зубочистки и Попечителя высочайшей табакерки. Я знаю! Этот пост вы занимали при моем августейшем батюшке. Возвращаю вам их, лорд Шпинат! Еще жалую вам Орден Тыквы второй степени, — (первой награждали только царственных особ). Встаньте же, маркиз де Шпинат! — И королева за неимением меча с неописуемой величавостью взмахнула оловянной ложкой (той самой, которой ела молоко с хлебом) над лысиной старого придворного, из чьих глаз уже натекло целое озерцо слез и чьи милые дети пошли в тот день спать маркизами: теперь они звались Бартоломео, Убальдо, Катарина и Октавия де Шпинат.

Королева проявила просто удивительное знание национальной истории и отечественного дворянства.

— Семейство де Спаржи, наверное, за нас, — рассуждала она. — Их всегда привечали при отцовском дворе. А вот Артишоки, те всегда поворачиваются к восходящему солнцу! Весь род Кислокапустиц, конечно, нам предан: король Кавальфор очень их жаловал.

Так Розальба перебрала все дворянство и знать Понтии, — вот сколь полезными оказались сведения, приобретенные ею в изгнании!

Старый маркиз де Шпинат объявил, что готов за них всех поручиться: страна изнывает под властью Заграбастала и жаждет возвращения законной династии; и хотя был уже поздний час, маркиз послал своих детей, знавших в лесу все тропинки, позвать кое-кого из дворян; когда же в дом воротился его старший сын, — он чистил лошадь и задавал ей корм, — маркиз велел ему натянуть сапоги, сесть в седло и скакать туда-то и туда-то, к тем-то и тем-то.

Когда юноша узнал, кого он привез в своей повозке, он тоже укал на колени, поставил себе на голову ножку со величества и тоже оросил пол слезами. Он влюбился в нее без памяти, как всякий, кто теперь ее видел, например, юные лорды Бартоломео и Убальдо, которые то и дело из ревности принимались лупить друг друга по макушке; а также все понтийские пэры, что сохранили верность Кавальфорам и по сигналу маркиза де Шпинат уже начали стекаться с запада и с востока. Это были все больше такие старички, что ее величеству не пришло в голову заподозрить их в глупой страсти, и она и ведать не ведала, как жестоко их ранит ее красота, пока один слепой лорд. тоже ей преданный, не открыл ей всей правды; с той поры она носила на лице вуаль, чтобы ненароком не вскружить кому-нибудь голову. Она тайно разъезжала по замкам своих приверженцев, а те, в свою очередь, навещали друг друга, сходились на сходки, сочиняли воззвания и протесты, делили между собой лучшие должности в государстве и решали, кого из противников надо будет казнить, когда королева возвратит себе отцовский престол. Так что примерно через год они были готовы двинуться на врага.

У людей такой уж нрав: С кем победа — тот и прав.

Сказать по правде, партия Верных состояла почти из одних стариков и инвалидов; они разгуливали по стране, размахивая флагами и ржавыми мечами и выкрикивали: «Боже, храни королеву!»;[8] и, поскольку Заграбастал был в то время в каком-то набеге, им сначала никто не мешал. Народ, конечно, восторженно приветствовал королеву при встрече, однако в иное время был куда хладнокровней, ибо многие еще помнили, что налогов при Кавальфоре брали ничуть не меньше, чем сейчас.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,

в которой королева Розальба попадает в замок графа Окаяна Удалого

Ее величество королева Розальба щедро раздавала своим приверженцам титулы маркизов, графов, баронов и награждала их Орденом Тыквы — больше-то ей давать было нечего. Они составили ее придворный круг, нарядили ее в платье из бумажного бархата, на голову ей надели корону из золотой бумаги, а сами все спорили о должностях в государстве, о чинах, титулах и правах, ну так спорили — прямо страх! Еще и месяца не прошло, а бедная королева была уже по горло сыта своей властью и порою, быть может, сожалела даже, что она больше не служанка. Впрочем, как говорится, положение обязывает, и королеве пришлось исполнять свой долг.

Вам уже известно, как случилось, что войска узурпатора не выступили против армии Верных. Двигалась эта армия с быстротой, доступной ее подагрическим командирам, и на каждого солдата в ней приходилось по два офицера. Так наконец она достигла земель одного могущественного феодала, который пока еще не примкнул к королеве, но Верные надеялись на пего, так как он всегда был не в ладах с Заграбасталом.

Именитый Окаян Был ужасный грубиян!

Когда они подошли к воротам его парка, он послал сказать, что просит ее величество быть его гостьей. Он был очень силен в ратном деле, звали его граф Окаян, и шлем у него был до того тяжелый, что его носили за ним два крепких арапчонка.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату