приглашает его внутрь и не торгуясь подписывает чек, не отрывая при этом взгляда от его губ. Потом она опускает глаза и упирается взглядом в набухшую ширинку, розовым язычком, увлажняя, облизывает нижнюю губку… Оп-па! Зафиксируем эту картинку для душа, для массажа горячей водой и рукой с мылом.
Несмотря на все усилия оборвать поток картинок, фантазия помчалась вскачь. Вот Зан стягивает с ее плеч платье с низким вырезом. Одного легкого движения достаточно. Сиськи, должно быть, упакованы в какое-нибудь бюстье с оборочками, Его воображение зависло на миг, подбирая цвет соскам – бледно- розовый, темно-красный, коричневатый?
Свет снова мигнул, потом, загромыхав, открылся грузовой лифт, за сетчатыми дверями которого обозначилась высокая ссутулившаяся фигура.
Зан вздохнул, подчиняясь неизбежному, и не торопясь шагнул вперед.
– Привет, дед. Почему не спишь?
– В моем возрасте не требуется много сна. Я размышлял.
Это не к добру, отметил про себя Зан, входя в просторный раздолбанный лифт.
– Почему ты решил размышлять на моей половине? Не помню, чтобы я давал тебе ключи.
Дед презрительно взглянул на него из-под кустистых бровей, а затем лифт, вздыхая и охая, начал подниматься наверх.
– Ключи я получил от Криса, так что не дерзи мне, мальчик.
– Мне уже тридцать шесть, дед. – Зан изо всех сил старался не потерять терпение. – И я не мальчик. Хотя спорить не буду: в последнее время Крис – хороший внук.
– Не мели чушь, – сварливо отозвался дед.
Здоровенные двери открылись, и Зан увидел, что дед оставил телевизор включенным. На экране мелькал старый черно-белый фильм.
– О чем таком ты думал, что лишило тебя сна? – Он скинул верхнюю одежду и растянулся на кушетке.
Дед зашаркал к холодильнику и вернулся с двумя бутылками пива, у которых над горлышком уже вился холодный дымок. Зан с благодарностью взял одну и сделал долгий глоток.
– О тебе. – Старик навис над кушеткой, а потом, ворча, опустился на нее. – Ты беспокоишь меня, Александр.
Вытянувшись, Зан прикрыл глаза. Если дед называет его Александром, значит, дальше последует длиннющая лекция.
– Начинается, – пробормотал он.
– Ты слишком много работаешь, – без предисловий заявил старик. – Прячешься здесь целыми днями и играешь с этим чертовым компьютером.
– Работаю с компьютером, – терпеливо поправил его Зан. – Люди платят мне за это деньги. Я выставляю им счета за каждый час, и это бешеные деньги.
– Играешь, – настаивал дед. – Это как с нинтендо. Дети заигрываются до того, что перестают различать, где жизнь, а где игра. Вот и ты такой же, как те вампиры из ящика. Это не здорово и не нормально.
Зан прижал ледяную бутылку ко лбу.
– Честное слово, я не вампир, и тебе надо радоваться, что бизнес идет хорошо.
– Бизнес? – Старик покрутил бутылкой. – Я не говорю о бизнесе! Я говорю о твоей жизни! Ты хорошо зарабатываешь, и это прекрасно; но ты не становишься ни на йоту лучше, если у тебя нет ничего более ценного, кроме заработка.
– Дед почему ты так печешься обо мне? – Зан поморщился. – Почему не о Джеке или о Фионе? Последний раз она звонила из Катманду несколько недель назад, а Джейми вставил кольцо в нос.
– Ничего, пусть развлекается. – Дед отмел замечание насчет кольца в носу Джейми широким взмахом руки. – Я в самом деле очень серьезно беспокоюсь о тебе. Посмотри на себя! В тридцать шесть у тебя нет девушки.
– Дед, тут ты не прав: у меня полно разных девушек.
– И где они? Может, ты шлендаешь там и сям в свое удовольствие, но ни одну не привел сюда. Я хочу познакомиться с ними.
Зан фыркнул.
– Я займусь этим, обещаю.
– Ладно, – вздохнул дед. – Только поторопись. Я не становлюсь моложе, а так хочется взглянуть на правнуков.
– Пусть Джек заботится о приплоде – он старший.
– Я им тоже займусь, как только доберусь до него, – мрачно пообещал старик.
– На этой неделе днем меня не будет дома, – объявил Зан. – Я собираюсь поработать у Бойлов и буду делать ключи для музея искусств.
Дед выпрямился.
– Ну и зря. Зачем ты работаешь с Бойлами, после всего, что они тебе устроили?
Зан пожал плечами:
