Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

Даже мы, в нашей культуре поклонения успеху, можем признать благородство и глубину страданий этих страстно стремящихся, неистовых, нерасчетливых мужчин, которых чистота целей обрекла на тяжелый путь, неизбежно ведущий к несчастью. Хотя исторические герои на Западе в большинстве своем победители, и у нас нет устойчивой традиции придавать большое внимание историческим неудачам, наша литература, начиная с «Илиады» и «Царя Эдипа», все же приучила нас к концепции «героя-побежденного»; в последнее время особенно наметилась тенденция уважать тех индивидов, кто не может или не хочет поклоняться мерзкому божеству Успеха. «Теперь уж правды нет,» - пишет Йейтс одному из друзей, чья борьба окончилась ничем:

Будь скрытен и прими поражение
От любой медной глотки…
Взращенный для вещей более крепких,
Нежели Триумф, отвернись
И, как смеющаяся струна,
На которой играют сумасшедшие пальцы,
Посреди места из камня
Будь скрытен и ликующ,
Поскольку из всего известного
Это — труднее всего.

Персонажи, описанные в этой книге, принадлежат различным столетиям и социальным системам и ни в коем случае не подходят под какой-либо единый образец поведения или идеалов; все же, все они были «взращены для вещей более крепких» и, в своей целокупности, предлагают нашему вниманию варианты поражений в этом мире, достоинства, которое можно ими обрести, и причины того особого отклика, который они вызвали в японской традиции.

Глава 1 «О, одинокая сосна! О, брат мой»

Принц Ямато Такэру, архетип долгой череды страдающих, одиноких героев Японии, начал свою карьеру весьма безнравственным образом — тайно умертвив своего брата-близнеца. Отец принца, император Кэйко в один прекрасный день призвал его и спросил, отчего его брат не появляется на трапезах. Постоянное присутствие у стола императора рассматривалось, как признак лояльности, и теперь император приказал юному принцу сделать выговор провинившемуся брату.

Прошло пять дней, а старший брат все не приходил. Наконец Его Величество спросил: «Почему твой брат не является столь долгое время? Быть может, ты не передал ему моих наставлений?» «Я уже проучил его,» - ответил принц. «И как же ты его проучил?» «Рано утром, — сказал принц, — когда мой брат прошел во внутренние покои, я уже ждал его в засаде. Я схватил его, разодрал на куски, оторвал конечности, завернул их в соломенные циновки и выбросил вон.»[1]

По любым меркам это было жестокое наказание за отсутствие на нескольких обедах, и император Кэйко был потрясен «грубым, бесстрашным характером» своего сына. Без сомнений, ради того, чтобы избежать дальнейших неприятностей при дворе, он отослал буйного юношу на Кюсю, где тот мог найти лучшее приложение своим страстям, сражаясь с непокорным племенем Кумасо. Молодой человек, ворвавшийся на сцену, совершив акт столь неимоверной жестокости, умер четырнадцать лет спустя в полном уединении, превратившись в меланхолическую, романтическую фигуру, в человека, потерпевшего поражение в последней битве и потерявшего всякое желание жить. Именно этот, финальный образ Ямато Такэру вызывал наибольший отклик в эмоциях японцев, упрочив его образ героя, а отнюдь не «грубый, бесстрашный характер» в юношеские годы, или более поздние военные успехи, часто подпорченные обманом и мстительностью. Разительное отличие ярости Ямато Такэру в начале пути от его же мягких, поэтических качеств в конце подтверждает то, что уже и так ясно из хроник: этот многоликий герой не есть единый исторический персонаж, но фигура собирательная, ставшая центром целого цикла легенд. В хронике «Нихон сёки» приводится дата его рождения, соответствующая по западному календарю 72 году н. э., и описывается его последующая жизнь на протяжении трех десятилетий, как если бы он действительно был членом императорской семьи, добившимся серии блистательных побед над врагами двора, а затем потерпел поражение в провинции Оми и погиб на равнине Нобо[2] на тринадцатом году правления императора Кэйко. На самом деле его история отображает жизнеописания нескольких военачальников, посланных из Ямато для усмирения непокорных племен на Кюсю и в восточных районах, которые погибли во время этих кампаний. Действительное время действия — не первый, а четвертый век н. э., так называемый «загадочный век» японской истории. Это было время раздоров и беспорядка, отмеченное жаркими схватками в провинциях и координированными усилиями правящего клана, утвердившего себя в районе Ямато, с целью консолидации населения основных японских островов под своим контролем. Из многочисленных повествований и традиций, возникших в этот туманный период, из мешанины мифов, стихов, легенд и китайских литературных влияний сгустилась фигура «отважного японца», представленного в хрониках в виде великого человека того времени.

В некотором роде, Ямато Такэру — типичный народный герой, подобных которому мы можем обнаружить практически в каждой культуре на границе между легендой и историей. В то же время у него есть специфически японские черты, и исследование легенды о нем — полезное введение в мистерию о побежденном герое. Собрав воедино отрывки из хроник, мы сможем увидеть его как отдельное лицо, действительно жившее, страдавшее и умершее шестнадцать столетий тому назад.[3] Большая часть повествования относима к известной парадигме общемирового легендарного героя, кочующего из века в век, из страны в страну, хотя есть и значительные отличия, особенно в изображении финала жизненного пути.[4]

Отец героя, Кэйко был одним из полу исторических императоров, правивших в смутный период консолидации. Он числится двенадцатым императором Японии (современный император, Хирохито,[5] теоретически являющийся его прямым потомком, — 124-й); однако, подобно большинству ранних правителей, он предстает весьма туманной фигурой и, хотя и считается, что он правил на протяжении шестидесяти лет и дожил до почтенного возраста 106 годов, о его характере или практических свершениях неизвестно почти ничего.

Наиболее замечательным подвигом, относимым на счет императора Кэйко, является его женитьба на собственной пра-пра-правнучке. Этот генеалогический tour de force[6] произошел, когда он взял в жены принцессу, приходившуюся праправнучкой его сыну, Ямато Такэру. Среди восьмидесяти детей Кэйко были два близнеца мужского пола, младший из которых и стал впоследствии Ямато Такэру. Близнецы родились «в один день с одной плацентой». Император, на которого это происшествие произвело большое впечатление, взобрался на большую ступку для риса, стоявшую во дворце, дабы объявить двору о свершившемся, и его отпрыски были поименованы соответственно: Ооусу (Большая Ступка) и Оусу (Маленькая ступка). Принц Ооусу вырос непослушным парнем, нашедшим свой безвременный конец. Относительно младшего близнеца хроника сообщает, что «еще ребенком он уже был наделен храбрым духом, а, когда достиг зрелости, стал утонченным красавцем».[7] Будущий герой был невероятно высок и достаточно силен — китайская гипербола — чтобы поднять одной рукой большой треножник.[8]

В возрасте пятнадцати лет принц Оусу был послан на Запад, дабы напасть на Кумасо. Слово «Кумасо», так же, как и «Эмиси» для древнего населения восточных и северных провинций было общим термином, обозначавшим определенные отсталые группировки соплеменников. Принадлежа к той же расовой