дальше они друг от друга. Все в полном соответствии с законами природы. Молекулы тем сильнее отталкиваются друг от друга, чем сильнее сжимается тело. Но оттолкнуться совсем не могут. Нужна связь с другими. Постоянная, ясно ощущаемая связь… Вот ради этого ощущения человек и совершает всякие идиотские поступки. Как выкручиваются в такой ситуации молекулы, я не знаю. Тоже наверняка есть какие- то хитрости. Хотя не думаю, чтобы они приглашали на свой день рождения первую встречную молекулу.
Я рефлексировал, пока часы не показали девять. Потом все-таки выбрался из-под одеяла и отправился в ванную. Почистил зубы, долго стоял под душем, плюнув на всякую экономию, тщательно побрился. Гель для душа
Когда я закончил, было без четверти десять. Еще полчаса до выхода. Я пошел на кухню и сварил себе кофе. Неторопливо выпил пару чашек, стоя у окна и глядя на плантации ходячих грибов. Вскоре мне предстояло стать одним из этих генетических чудовищ.
До букиниста я добрался быстрее, чем рассчитывал.
Все было как в прошлый раз. Тот же дождь. Те же мокрые магнолии. Те же хлопки раскрывающихся зонтов. Дежа вю. Только девушки не было видно. Я посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось десять минут. Мелькнула мысль, что еще есть возможность уйти.
Мимо прошла стайка школьниц. Дождь не смог перебить запах жевательной резинки и дешевых духов. Поколение приклеенных к синюшным ногам гольфов. Одна из них посмотрела на меня и сказала что-то вроде: «Какой мрачный дядечка». Ее подруги захихикали.
– Ты и в самом деле мрачный дядечка, – послышалось за спиной.
– Я обернулся. Похоже, эти нелепые штаны у нее единственные.
– Привет, – сказал я.
– Привет. Давно ждешь?
– Да нет. Только пришел. С днем рождения.
– Спасибо… Я тебе соврала, – сказала она. – День рождения у меня зимой. Одиннадцатого февраля. Такое вот невезение.[3]
Честно говоря, я не особенно удивился. Она производила впечатление человека, от которого можно ожидать всего, чего угодно.
– Обиделся? – спросила она.
Судя по тону, ей было все равно, обиделся я или нет.
– Да нет. Даже не очень удивился.
– Почему?
– А тебе хотелось, чтобы я удивился или обиделся?
– Да нет, – передразнила она меня. – Просто любой другой так бы и сделал.
Я пожал плечами. Раз ей все безразлично, то и мне нечего воспринимать все всерьез. Будем оба холодными и безразличными. Как дохлые пингвины.
– Меня зовут Вик.
Так я узнал ее имя.
– Вик… – повторил я.
– Да. Сейчас ты спросишь, откуда у меня такое имя.
– Ну, и откуда у тебя такое имя?
Она внимательно посмотрела на меня. Карие глаза. Темный янтарь. Правый чуть косил. Это было заметно, если она смотрела в упор. А так обычные глаза. Насколько глаза могут быть обычными.
– У меня один глаз косит, – сказала она.
Это не было извинение. Смущения я тоже не уловил. Просто констатация факта. Как если бы я сказал «У меня темные волосы». Только мне бы и в голову не пришло об этом говорить.
– Я вижу.
– Просто меня бесит, когда люди пытаются не замечать чужих недостатков. Делают вид, что все в полном порядке. А у самих на физиономии написано «вот какой я тактичный»… Еще у меня жуткий шрам на груди.
– М-м-м – промычал я. Что тут можно было сказать?
– А как тебя зовут?
– Котаро.
– Понятно… А с моим именем все просто. Отец француз. Американец французского происхождения. Мамочка не устояла перед обаянием гайдзина. Потом он уехал. Осталось от него только это имя.
– Хорошее имя.
– Ну да… Не ты ведь с ним живешь.
Я пожал плечами. Огляделся. Мне надоело изображать гриб. Ноги совершенно промокли.
