Лотерея

обзаведусь каретой шестерней и найму шесть рослых красавцев лакеев. Потом накуплю столько бриллиантов, сколько надеть возможно. И каких только платьев у меня не будет! За ними я пошлю сегодня же. А что останется, распределю между хозяйством и развлечениями – картами там, играми, маскарадами.

Дженни. Что ж, может, у вас и получится. (В сторону.) Из своих десяти тысяч она уже потратила двадцать!

Хлоя. Поверь, я буду счастлива. Мне просто не терпится начать!…

Десять тысяч получу,
Высшим светом заверчу!
Ухажоры первый сорт:
Каждый – щеголь! Каждый – лорд!
Сколько чести,
Сколько лести,
Эта роль мне по плечу!
Славы сколько,
Если только
Десять тысяч получу.

Я ведь совсем переменилась за эту неделю, не правда ли, Дженни? Можно подумать, будто я родилась и выросла в Лондоне. Как, по-твоему, сошел у меня с лица этот противный румянец? Достаточно я бледная?

Дженни. Вы немало преуспели в этом, сударыня.

Входит слуга.

Слуга. Вас спрашивает какой-то мистер Спэдилл, сударыня.

Хлоя. Мистер Спэдилл? Кто он такой?

Дженни. Это тот джентльмен, что обучает вашу милость игре в кадрил [5] .

Хлоя. Пусть приходит в другой раз. Я сегодня больше не в настроении заниматься. Зато завтра я возьму целых два урока: говорят, кто не играет в кадрил, не годится для приличного общества.

Слуга. Еще внизу мистер Стокс, сударыня, маклер.

Хлоя. Вот он-то и распорядится за меня моими десятью тысячами. Поскорее проси его.

Слуга уходит.

Ну разве это не прелесть – принимать такое множество посетителей?! Куда лучше, чем по целым неделям не видеть никого, кроме приходского священника с женой да соседа-помещика.

Дженни. Уж особенно этого соседа! Сдается мне, пробудь вы там еще несколько недель, посещения его стали бы для вас опасны!

Хлоя. Боюсь, ты права… Я чуть совсем было в него не влюбилась, а когда женщина влюбится, Дженни!…

Дженни. Спаси нас бог!…

Хлоя.

Любовный пыл в сердца проник,
И нет невинности былой.
Она от нас сокрыла лик,
Она уходит с глаз долой!
Но нежных уст чарует речь,
Нам жаль пленительных утех!
Любовь отыщет, где прилечь,
Расположиться на ночлег!

Входит Стокс.

Стокс. Явился по вашему зову, сударыня.

Хлоя. Покорно вас благодарю. Вас, кажется, зовут Стокс?

Стокс. Так меня называют в Элли [6], сударыня. Это имя скрепит собою документ не хуже любого другого в королевстве. Однако, если не ошибаюсь, сударыня, вы желали посоветоваться о том, как лучше поместить десять тысяч фунтов?

Хлоя. Да, сэр.

Стокс. Как вам известно, государственные ценные бумаги нынче приносят лишь небольшой процент, а приобрести частные акции весьма трудно. И, как ни прискорбно об этом говорить, боюсь, не всякого у нас в Элли назовешь вполне честным человеком. Словом, есть только один способ поместить деньги надежно и с выгодой, а именно – передать их какому-нибудь благотворительному обществу.

Хлоя. Благотворительному обществу? Простите, а что это такое?

Стокс. Способ, придуманный умнейшими людьми, посредством коего богачи проявляют заботу о бедных и еще зарабатывают на этом.

Входит слуга.

Слуга. Некий лорд Лейс, сударыня, спрашивает, дома ли вы.

Хлоя. Лорд Лейс? Ах, боже мой, да кто ж это?!

Стокс. Один из самых знатных и состоятельных людей в королевстве. Богат, можно сказать, как суперкарго [7].

Входит Джек Стокс, переодетый лордом Лейсом.

Джек Стокс (кричит за сцену). Пусть портшез вернется за мной через час! Да вели, чтоб коляску вечером не занимали! (Хлое.) Ваш покорный слуга, сударыня. Сто тысяч извинений, сударыня, я ожидал найти здесь другую даму!…

Стокс. Ваша милость, верно, говорит о графине…

Джек Стокс. Да, о графине Сэвен-Дайелс. [8]

Стокс. Уже семь дней, милорд, как ее сиятельство съехали с этой квартиры, а эта дама поселилась в ней.

Джек Стокс. Я никогда не прощу себе подобной оплошности. И пока дыхание моей покорности не всколыхнет великую волну вашей душевности и не поднимет вихрь взаимности, сердце мое не приплывет в