– А кандидат Ван?-спросил судья Ди. – Он скрылся?
– Нет. Он легко дал себя задержать. Выслушав Сяо, судья Фон отправил четырех стражей схватить молодого человека. Они застали его крепко спящим в своей комнате, хотя было далеко за полдень. Стражи приволокли его в присутствие, гце ему было предъявлено обвинение мясника Сяо.
Положив оба локтя на край стола, судья Ди воскликнул:
– Любопытно знать, как защищался кандидат Ван! Прежде чем ответить, секретарь Хун выбрал несколько бумаг и пробежал их глазами.
– У этого мошенника есть ответ на все. Главное-Судья Ди поднял руку.
– Я предпочел бы услышать его собственные слова! Зачитай протокол.
Секретарь удивленно взглянул на своего хозяина и хотел что-то сказать, но потом, передумав, монотонно прочитал записанные судейским писарем показания: «Невежественный студент, простершийся перед вашей благородной милостью, сгорает от стыда. Я виновен в самом постыдном проступке- совращении девственницы с безупречной репутацией, а я поддерживал с ней тайные отношения. Да будет известно вашему превосходительству, что мансарда, в которой я ежедневно занимался, выходит на улицу Полумесяца. Из моего жилища я мог видеть окно Чистоты Нефрита и часто восхищался нежной полнотой ее форм, когда она расчесывала свои длинные волосы. Вскоре в моей душе созрело решение, что у меня не будет другой супруги. Какой было бы удачей, если бы я придерживался этого решения и не предпринимал никаких шагов до успешной сдачи экзаменов! Мое положение позволило бы мне тогда прибегнуть к услугам свахи: Та, чья профессия „соединять горы“, отнесла бы мой подарок отцу девушки и передала ему мою просьбу, как того требует наш давний и честный обычай. Увы, однажды я встретил Чистоту Нефрита у нее дома. Я не смог сдержаться и обратился к ней. В ответ она сумела дать мне понять, что мои чувства находят отклик в ее душе. Тогда я, которому надлежало бы направить этого чистого и невинного ребенка на честный путь, разжег ее страсть моей горячностью. Я добился новой встречи и вскоре убедил ее принять меня в своей комнате. В условленный день, поздним вечером, я приставил лестницу к ее окну и поднялся. Должен признаться, благородный судья, что в ее объятиях я получил наслаждение, которое Небо дозволяет вкусить с честной девушкой только после торжественной церемонии бракосочетания. Увы, как костер разгорается еще сильнее после того, как в него подбросили сухих дров, так и моя преступная страсть вспыхнула еще больше и побудила меня добиваться нового свидания, потом еще одного и так все чаще и чаще. Опасаясь, что ночной сторож или какой-нибудь случайный прохожий заметят лестницу, я убедил Чистоту Нефрита привязать к ножке ее кровати длинную ленту белой ткани и спустить через окно. Внизу я дергал за ленту, и по этому сигналу моя возлюбленная распахивала окно и помогала мне подниматься, подтягивая ее. Любому неосведомленному человеку она показалась бы бельем, вывешенным сушиться и забытым, когда наступила ночь...»
Прервав чтение, судья Ди кулаком ударил по столу.
– Мерзкий негодник! – в гневе воскликнул он. – Кандидат, допущенный к литературным экзаменам, опустился до того, что заимствует у воров и жуликов их недостойные хитрости. Право, как красиво это выглядит!
– Я уже говорил, ваше превосходительство, этот Ван низкий преступник. Возвращаюсь к его показаниям: «Но однажды портной Лун обнаружил мою тайну и, будучи честным человеком, угрожал все рассказать мяснику Сяо. Увы, я, бедный слепец, пренебрег этим предупреждением, ниспосланным, несомненно, милосердным небом, и умолял портного хранить молчание. Он согласился. Все продолжалось, как и раньше, в течение еще почти шести месяцев. Но затем небесные силы решили более не допускать этого нарушения священных заповедей и одним ударом поразили и невинную Чистоту Нефрита и меня, презренного грешника. Вечером шестнадцатого дня я должен был подняться к ней, но после полудня мой друг студент Ян Пу пришел ко мне и сообщил, что отец только что прислал ему пять серебряных монет по случаю дня рождения. Он пригласил меня отметить событие и поужинать в трактире Пяти капризов в северном районе города. За столом я выпил больше вина, чем мог себе позволить, и, покинув Ян Пу, понял на свежем ночном воздухе, что совершенно пьян. Я решил, что сначала посплю у себя час-другой, чтобы пары опьянения развеялись, и лишь потом отправлюсь к Чистоте Нефрита, но по дороге заблудился. Сегодня утром, незадолго до рассвета, я, протрезвев, проснулся среди колючих кустарников в развалинах старого дома. Голова была так тяжела, что я с трудом встал. Не тратя времени на осмотр того места, где находился, я двинулся в путь и в конце концов сам не знаю, как вышел на большую улицу. Оттуда добрался до дома портного Луна, поднялся прямо в свою комнату и мгновенно заснул. Только после того, как посланные вашим превосходительством стражники схватили меня, узнал я о страшной судьбе моей бедной невесты.»
Секретарь Хун на мгновение остановился, а затем, глядя на судью, сказал с презрением:
– А теперь послушайте речь, которую произнес этот наглый лицемер! «Если ваше превосходительство приговорит меня к казни в наказание за мое непростительное поведение по отношению к этой несчастной девушке или за то, что косвенным образом я был причиной ее гибели, я с радостью приму этот приговор. Он освободит меня от невыносимого существования, навеки омраченного черными тучами отчаяния. Но для того, чтобы смерть моей возлюбленной была отмщена – и ради чести моей семьи, – я обязан со всей ответственностью провозгласить – я не убийца Чистоты Нефрита.»
Секретарь положил бумагу на стол. Стуча по ней указательным пальцем, он объяснял:
– Бросается в глаза разработанный Ваном план, как ускользнуть от заслуженного наказания. Он подчеркивает свою вину соблазнителя, но решительно отрицает, что убил девушку. Он прекрасно знает, что наказанием за совращение девушки, согласие которой столь твердо установлено, служит всего пятьдесят ударов бамбуковой палкой, тогда как любой убийца приговаривается к позорной публичной казни!
Ожидая замечаний, секретарь Хун глянул на хозяина. Судья молча выпил чашку свежего чая и спросил:
– Что сказал судья Фон, выслушав эти показания?
Секретарь заглянул еще в один свиток.
– Во время этого судебного заседания судья Фон не задавал кандидату Вану вопросов. Он сразу же приступил к обычным следственным мероприятиям.
– Очень мудро! – одобрил судья, – Можешь ли ты найти отчет о его посещении улицы Полумесяца и заключение лекаря, устанавливающего смерть?
Секретарь чуть больше развернул свой документ.
– Да, благородный судья. Здесь записаны все подробности. Судья Фон направился на улицу Полумесяца в сопровождении своих помощников. Пройдя в каморку, они увидели на постели совершенно обнаженный труп девушки примерно девятнадцати лет. Ее хорошо сложенное тело выглядело вполне развившимся. Волосы были в беспорядке, черты лица искажены страшной судорогой. Матрас сбился поперек кровати, подушка валялась на полу, рядом с измятой лентой белой ткани, привязанной к ножке кровати. У стены стояло корыто, а в углу виднелся столик с треснувшим зеркалом. Опрокинутый деревянный табурет лежал неподалеку от кровати.
– Были ли найдены улики, позволяющие установить убийцу? – спросил судья Ди.
– Никаких, ваше превосходительство. Даже тщательный осмотр места преступления не дал и намека. Единственной находкой была связка любовных стихотворений, посвященных Чистоте Нефрита. Она бережно хранила их в ящике своего туалетного столика, хотя, не зная грамоты, и не могла прочесть. Эти стихи подписаны именем студента Вана. «После осмотра тела чиновник, устанавливающий смерть, заявил, что она была вызвана удушением. На горле жертвы, там, где его сжали руки убийцы, виднелись два больших синяка. Шрамы и царапины повсюду на руках и груди доказывают, что жертва отчаянно защищалась. Наконец, судя по некоторым признакам, она была изнасилована до или во время удушения.»
Быстренько пробежав глазами конец свитка, секретарь продолжал: «В последующие дни судья Фон тщательно проверил все показания. Он...»
– Дальше... дальше... – прервал его судья. – Я убежден в том, что судья Фон подошел к делу со всей добросовестностью. Придерживайся только самого главного. Например, мне хотелось бы знать, что говорит студент Ян Пу по поводу маленькой гулянки в трактире.
– Друг Вана Ян Пу, – ответил секретарь, – во всех подробностях подтверждает историю, но не думает, что тот был очень пьян, когда они расстались. Ян Пу употребил выражение «слегка захмелел».
