которой было понятно, что он имеет в виду британского серийного убийцу Гарольда Шипмана.
Что-то неладное творится в Австрии. Говорят, лидер Партии свободы ушел из большой политики, но что, если он вернется? Не надо забывать, что этот народ преуспел в искусстве постройки бомбоубежищ. Кстати, именно они убедили весь мир, что Адольф Гитлер был немцем. Многие уверены, что Хайдер вернется. В качестве канцлера. Вот беда-то.
Я пишу это, сидя в своем номере, и пытаюсь отправить заметку в Sunday Times, но сообщения почему-то упорно возвращаются. Может, Даунлодер на своем чердаке висит в Интернете, разглядывая порнушку со всякими садо-мазо? А может, следят за мной? Как следят за всеми журналистами.
Как-то боязно везти завтра этот текст через границу. Прямо хоть через мобильник сейчас отсылай. Чтобы мои слова достигли вас. Если вы их прочитаете, а я вдруг таинственно исчезну, ради Бога пришлите срочно помощь. Я нахож…
Белый дом уж больно маловат
Если вы любите греческий мрамор и черепки средневековых амфор для зерна, вам не следует ходить по американским музеям. Пока Европа занималась Крестовыми походами, американцы занимались охотой на бизонов.
Вздумалось мне тут поглядеть на Bell XI – первый пилотируемый сверхзвуковой самолет. И что? Отправившись на прошлой неделе в Вашингтон в Смитсоновский институт, я обнаружил, что самолет весь обмотан пупырчатой пленкой и стоит в том углу музея, который давно закрыт на реконструкцию. Но это еще не все.
Если кто-то думает, что Америка так же богата разнообразием, как Европа, он глубоко не прав.
Вашингтон, округ Колумбия, – худший тому пример. Отцы-основатели что-то в этом роде подозревали и поэтому выделили его из всей остальной страны. Вашингтон, оказывается, не находится ни в одном из штатов. Здешние жители, жители столицы свободного мира даже не участвуют в выборах.
Зато, например, с Гаваной и Пекином его роднит потрясающее чувство городской помпезности. Деловой центр полон бессмысленных безликих зданий, построенных на гигантских открытых пространствах и охраняемых невыносимо блондинистыми секретными агентами в черных субурбанах. Бордюры здесь мраморные, а полицейские – сияющие.
Пройдя три квартала на юг от Капитолийского холма, вы попадете в странное место. Две трети тамошних жителей – вооруженные бандиты, оставшаяся треть словила пулю от первых двух. На запад – там доткомовская зона, полная идиотских компаний с непроизносимыми названиями и с не менее кретинскими посланиями миру. Bred. Sivoy. Kobili. com.
Вы смотрите на гигантские зеркальные фасады и думаете: что происходит за этими окнами? Политики никогда не смогут дать вам ответ, потому что сами живут в Джорджтауне, самом чистом и изолированном от реального мира районе столицы. Стерильном, словно подземный центр по созданию биологического оружия.
Здесь повсюду звучит свадебный канон Иоганна Пахельбеля. В холле гостиницы это было особенно мило, почти как дома. В лифте, в книжных лавках и в художественной галерее. В якобы настоящем вьетнамском ресторане он витал над свининой в белом вине. Послушайте, однажды в Сайгоне я оказался перед выбором. «Карп, хлюпающий жиром» или «цыпленок, порванный вдрызг». Я выбрал «жареных земляных слизней». Не знаю, что это было, но там точно не было ни карамели, ни белого вина.
Американцы вообще не очень хорошо разбираются во вьетнамских обычаях. Франция им явно ближе. Наутро мне подали «настоящий обильный французский завтрак»: глазунья, сосиски, бекон, картофельные котлетки и, конечно, круассан! Вот и славно.
Зато далеко не славной оказалась завтракающая братия. Политики, политические комментаторы, политические лоббисты. Поскольку они живут в своего рода коконе, им кажется, что они занимаются чем-то очень важным. Они считают, что есть лишь два типа людей: не черные и белые, не богатые и бедные, не американцы и другие, а демократы и республиканцы.
Ну и что в этом плохого, спросите вы меня.
Да ничего. Идея собрать всех политических деятелей в одном месте весьма неплоха, сразу понятно, куда не надо заходить, чтоб не наткнуться на эти рожи.
Когда британский министр-лейборист Питер Мендельсон не смог вспомнить, звонил ли он по поводу беспроцентной ссуды на домик в Ноттинг-Хилле, ему пришлось подать в отставку. Это преподнесли как важнейшее политическое событие. Или когда человек с огромными ушами, торчащими перпендикулярно голове, сообщает с экрана, что Тони Блэр должен перенести выборы, все пабы в стране обсуждают это неделю. Так то ж в Лондоне! А вот в городе, который политики построили для политиков, все гораздо, гораздо хуже. Вы не можете построить небоскреб в Вашингтоне, округ Колумбия, потому что все дома должны быть ниже, чем Мемориал. Идея проста: нет ничего выше политики.
Похоже, чтобы донести до них мысль о том, что мир – это сплошной страх и ужас, надо написать об этом метровыми буквами красной краской на Белом доме.
Кстати, когда я до него добрался, удивлению моему не было предела: я, даже я живу в доме гораздо большем, чем президент Америки. Честно! Да и вы, уверен, тоже. Он реально, до изумления мал.
У забора уже снимали свои синхроны телевизионщики со всего мира, втюхивая своей пастве бессмысленную информацию, которую они собрали вчера, сидя за тарелкой эфиопской пасты. Нет бы рассказать людям что-нибудь действительно интересное, например, что хибарка у президента США дюже маловата или что в Смитсоновском институте экспозиция с Bell XI закрыта.
Полет вокруг света, только мест в первом классе нету
Согласно последним страшилкам, у людей, которые летят до Новой Зеландии, а это 27 часов, всего два варианта выбора. Они умирают или от тромбоза глубоких вен, или от рака, который вызывает радиация в верхних слоях атмосферы, пройдя сквозь тонкую алюминиевую кожу самолета.
Я сел на самолет в Хитроу и тут же понял, что сижу в одном отсеке с парой десятков пенсионеров, которые путешествуют по миру по дисконтной программе Saga. Половина из них была уже в том состоянии, когда в туалет надо каждые пятнадцать минут, половина – когда люди уже не заботятся о походах в туалет.
Место рядом со мной было свободно, и я взмолился: лишь бы не пришла та самая девушка с ребенком, которую я видел в посадочном зале. Нет ничего хуже, чем сидеть рядом с девушкой с ребенком на долгих рейсах. Короче, девушка с ребенком села как раз ко мне.
Я струсил и сделал себе апгрейд до первого класса. Сбежал вперед и уселся читать книжку. Внушительное количество страниц и интригующее название «Арктическая станция» вроде бы обещали превратить долгий и тяжелый перелет в преприятнейшее времяпрепровождение. К сожалению, это была самая поганая книжка из всех, которые мне доводилось брать в руки. Когда штатовский морпех голыми руками положил дивизию французов, я решил посмотреть кино. Изучив список фильмов, понял, что смотрел их все в оригинальном формате, и с проклятьями задумался.
Я не мог даже поболтать со стюардессами, потому что они всегда думают, что вы не просто так болтаете, а клеитесь к ним. Именно по этой же причине не стоит говорить и со стюардами.
Надо было выпить. Но чего? Мои биологические часы говорили, что пора пить чай. Но так как я уже переставил стрелки на наручных, то выходило, что пора пить вино. Но я не мог пить вино, потому что тогда бы я захотел закурить. А курить в самолетах запрещено. Хотя младенцам орать почему-то нет. А что хуже?
Можно смотреть в окно. Я взглянул сверху на наш перенаселенный мир. Но его не было. Внизу не было ни людей, ни городов – все долгие часы полета. Не было и признаков пресловутого глобального потепления, шесть часов под нами были сплошные льды. Поэтому я опять стал читать книгу, пока бравый
