дело с концом?
— А потом очередная случайность — и все опять вскрылось. Только тогда к этому будет еще и озлобленность за то, что ее так надолго этих талантов лишили. Не то время, Олег. Сейчас такие самородки из-под ног вылазят, как поганки на газоне. Если уж через черт знает сколько поколений эти способности ни с того ни с сего пробиваются, то наша блокировка… Я думаю, станет только хуже. Лучше уж пусть на глазах будет. И наученная тому и так, что и как нужно. Если вдруг не туда пойдет, наши с ней справятся. Тогда и блокировать можно — объяснив, за что и на какой срок.
— Жестоко. Что ж ты так в лоб, Саша?
— Жестоко, не спорю, — Александр, прищурившись, смотрел на сияющую сердцевину пламени. — И спорить не собираюсь. Не первый раз об этом говорим. Ты спросил мое мнение — я тебе ответил. Учить, Олег Алексеевич, всенепременнейше учить. Учить, учить и учить. Ее. Того паренька, что ты в прошлый раз приводил. Тех, кого ты еще приведешь. Я свое на Совете сказал и отступаться не собираюсь.
— И ты все еще считаешь, что наш народ с этим справится? Саша, ты последние данные знаешь? Я про Желтогорск уже не говорю — по соседним областям, по стране? Местами людей с такими способностями — от сорока до шестидесяти процентов взрослого населения! Ладно, у нас это можно объяснить последствиями разрушения печатей. Вполне возможно, мы что-то не нашли, не убрали вовремя, что-то сказывается все эти годы — например, на детях. Но в других областях что действует? Ты об этом думал?!
— Не шуми, разбудишь. Думал. Ты знаешь, теперь и время есть, и сведения накапливаются. Кое-что сам, многое мужики из нашего клана раздобыли. Все то же, Олег. Везде — одно и то же. И по тем же самым причинам. Тогда, возле города, — это был детонатор. Запал. А к взрыву давно уже все готово.
— Но тогда мы детонатор успели вынуть.
— Не успели. Опоздали на несколько минут — это если себя похвалить. А если поругать — на несколько дней. Как только сняли первую печать, появилась связь между нашим миром и теми, кто лез снизу. Фонтан мы заткнули, но теперь все сочится по капле, и не в одном месте, а в сотне. Все, хватит на эту тему, нечего и сюда навлекать… Расскажи лучше, как там в городе дела. Что новенького? Как Натаныч, все так же отошедши от дел? Помощника ему нового дали? В прошлый раз ты говорил, что подыскиваете.
— Подыскали. Не ревнуй, на кого попало твой лес не останется, Из наших парнишка. Новичок, ты его не знаешь. Гордится и боится — как же, на чье место пришел! Миша ему перед отправкой такую обработку устроил, что тот в твоей комнате спать не ложился.
— Мемориал, — хмыкнул Александр. — Комната-музей имени великого воителя Шатунова. Приехать, что ли, стать главным экспонатом?
— Не приезжай. Всем хуже будет, тебе в первую очередь, — Олег был совершенно серьезен. — Искать тебя перестали, но если объявишься — вспомнят. Илья узнавал — дело пока не закрыто. Так что сиди здесь, Филиппову помогай. Тут тебя никто не разыщет.
— И долго мне в лесах отсиживаться? У меня, между прочим, еще и родня осталась! Да и вообще — надоело по кустам прятаться.
— Ну хорошо, если так уж хочешь — можешь со мной поехать. Только учти: передачи я тебе носить не буду — некогда. Зато повидаешь новые места и познакомишься с разными людьми. И все это — за казенный счет. Я тебе это предлагал?
— Предлагал. Ладно, разговор старый. Ничего не изменилось — значит, буду тут сидеть. А ты мне работу на дом приводить.
— Приводить — это не беда. Другого я боюсь, Саша.
— Чего?
— Что работа к тебе сама сюда придет.
ГЛАВА 4
Огонек свечи мигнул, чуть не сорвался с тоненького фитилька, но каким-то чудом удержался и выпрямился.
— Ну и что ты делаешь? Давай еще раз!
— Не могу я, Олег Алексеевич. Не получается!
— А ты пробуй, пробуй. Делай все так, как я тебя учил.
Девушка вздохнула и мрачно посмотрела на свечку. Пламя снова колыхнулось.
— Это не я! — удивилась Татьяна. — Я еще ничего не делала!
— Конечно, не делала. А должна бы, — проворчал Олег. — Проходи, Илья. Посмотри, какими плюшками балуемся. Познакомься — это та самая Татьяна.
— Очень приятно, — вошедший в комнату бородач кивнул и чуть насмешливо прищурился. — Руки не подаю, не хочу отвлекать. Я не сильно помешал?
— Можешь подавать, тут уже ничем не помешаешь, — Олег раздраженно отмахнулся, и огонек сменился дрожащей струйкой дыма. — Не хочет учиться, и все!
— Я хочу! — обиделась девушка. — Я стараюсь, а ничего не выходит! Не могу я так, как вы!
— Правда? — Брови Ильи поползли на лоб. — А как можешь?
— Я не свечки гасить… — Татьяна смущенно отвернулась.
— …Только муравьев собирать, — вполне серьезно закончил за нее Олег. — Потребуется тараканов вывести — честное слово, дам полную свободу. Поставлю тебя во дворе и попрошу сделать что-нибудь этакое. А пока что, будь столько любезна, делай все так, как я сказал.
— Я и делаю. Как вы говорите, так все и стараюсь делать Настраиваюсь на эту чертову свечку, пытаюсь почувствовать огонь частью себя, а он все равно не слушается .
— Свечка не чертова, а моя, — возмутился Олег. — Была бы это «чертова свеча» — у тебя уже дым из ушей пошел бы! Настроилась бы ты тогда, как телевизор «Рубин» после гарантийного срока. Еще раз говорю: не настраиваться надо, не думать — просто чувствовать!
— Погоди, Олег, — бородач достал зажигалку, подошел к свечке.
— Таня, а вы не могли бы еще разок попробовать? Может, я что-нибудь увижу да подскажу, а?
— Как хотите, — плечи приподнялись и сразу упали. Словно не выдержали тяжкой ноши. — Разницы никакой, что девять раз не получилось, что десять.
— А вы попробуйте, попробуйте.
Сухо чирикнуло рубчатое колесико, выбило сноп искр. Еще один, еще — и голубовато-желтый язычок лизнул свечку.
— Вот видите, и техника не всегда с первого раза… Ну, работайте. Только не пугайтесь так, не дрожите. Не экзамен все-таки, — Илья шагнул в сторону, и все трое пристально поглядели на непокорный огонек. Тот несколько секунд покачался — и вдруг задергался, сорвался с фитиля и повис в воздухе над свечкой. Через мгновение на этом месте с легким хлопком заклубилось дымное облачко.
— А вы говорили, не получится, — Илья усмехнулся в бороду. Две пары глаз ошарашено поглядели на него. — Пусть не совсем так, как полагается, но все же, все же! Да! Я, собственно, чего зашел: завтра воскресенье, ребята за город собираются. Выше по реке. Пока бабье лето, последние золотые деньки поймать. Рыбалка, костер, уха и осенний лес. Приглашали Олега Алексеича, но… — зажигалка задумчиво потерлась о переносицу, — …но, думаю, и его ученицу рады будут видеть. Опять-таки и вам, сударыня, познакомиться с нашей жизнью полезно. Так что ждем-с.
— Н-не знаю, — взгляд Татьяны все еще рассеянно блуждал между погасшей свечой и блестящей зажигалкой. — Помешаю, наверное.
— Не помешаете. Ну разве что уху в котелке, и то если рыбаки допустят. Или опасаетесь быть единственной дамой в мужской компании? Можете не бояться, будет вам с кем поговорить о своем, о женском. Я думаю, можно эту поездку считать практическим занятием. Если, конечно, учитель не возражает. Или у вас на этот выходной свои планы?
Серый катер разваливал пополам серое зеркало. Ленивая вода с отражениями облаков шипела на стали и вспучивалась двумя валиками, убегавшими к пожухлым камышам. Желтые проблески плывущих навстречу листьев удивленно подпрыгивали и переворачивались, натолкнувшись на волну.
После очередного поворота протока кончилась, и старенький «ярославец» побежал чуть побыстрее. Зеркало кончилось — по большой реке гулял ветерок. Не сильный, но для мелкой морщинистой ряби вполне хватало. Этот же ветерок выхватил из-под борта горький дизельный выхлоп и бросил на палубу.
