– Вот это правильно, – засмеялся Лукич. – Мораль моралью, а пешком отсюда топать далековато. До города довезем, а дальше ты уж сам.
– Ладно, и то хлеб, – согласился Роман.
– Пошли быстрее, пока нас здесь не оставили. – Лукич еще раз похлопал его по плечу, встал и направился к двери.
Он успел сделать три шага, прежде чем Роман шедший сзади, ударил его куском арматуры по голове.
– Идиот. Т-ты идиот, п-полный…
– Сами такого выбрали… – пробормотал Роман, с трудом подтаскивая Лукича к компрессору.
Сознания Лукич после удара не потерял, но, видно, в голове у него помутилось здорово, потому что пока Роман волочил его и пристегивал наручниками к ручке компрессора, он даже не пробовал сопротивляться, а только бормотал:
– Ты хо-о-оть понимаешь, что ты творишь, кре-е-етин?.. Отцепи меня… Ты, ухум…
Роман запихал ему в рот свой носовой платок, не дожидаясь, пока сознание у Лукича окончательно прояснится и он начнет громогласно звать на помощь. Огляделся, чем бы платок закрепить. А, вот, шнурок от ботинка вполне подойдет… Вытащил шнурок из ботинка Лукича и обвязал им голову, пустив через кляп. Импровизированный кляп теперь сидел крепко, Вторым шнурком связал ему лодыжки ног. Снял с руки браслет и забросил подальше. Потом залез Лукичу под куртку и вытащил из кобуры пистолет – стандартный для СНБ «Штайр М357» и два запасных магазина из подсумков. Рассовал магазины по карманам и пошел к выходу из недостроенной комнаты.
У дверного проема он еще раз оглянулся. Несмотря на то, что перед ударом Роман накинул на кусок арматурины куртку, это, видно, не очень смягчило удар. Лукич был весь зеленый и взгляд на Романе фокусировал с трудом.
– Ты извини меня, Павел Лагач, – сказал Роман. – А у Лукича мне просить прощения не за что.
Он вышел из комнаты. Лукич за его спиной что-то пытался сказать, но кляп мешал, и он только нечленораздельно мычал.
Спускаясь вниз по пролетам, Роман видел машины, на которых приехали люди СНБ. Два серых «форда» стояли у выхода с включенными фарами и работающими движками. На отшибе торчал старенький «Хино», на котором его сюда привезли.
Роман и сам не представлял, что он сейчас будет делать. Но он знал одно: не сможет он сейчас добраться до дома и хорошенько выспаться, как предлагал ему добрый Лукич. Нельзя было вот так перечеркнуть все, что случилось, все, что с ним сделали, и жить дальше. Ему нужно было посмотреть в глаза Марте. Ему нужно было добраться до Виннеке. Там, внизу, с Виннеке был отряд тренированных солдат, каждому из которых он и в подметки не годился, – но только это ничего уже не меняло.
Он даже не знал, в какой из машин была Марта. Единственное, на что он надеялся, что подручных майора удастся застать врасплох. Но даже если это получится, он понимал, что у него практически нет никаких шансов.
Когда он спустился на площадку третьего этажа, снизу гулко раздалась стрельба. Стреляли очередями, заполошно, сразу из нескольких стволов. Он вжался в тень за углом пролета, пытаясь понять, как же они его заметили. Но вскоре внизу все стихло. Больше с земли не доносилось никакого шума, да и те выстрелы… Он не услышал ни одного шлепка от пули – значит, стреляли в другом направлении.
Роман глубоко выдохнул, снял пистолет с предохранителя и пошел вниз. Уже почти совсем стемнело, и передвигаться по ступенькам приходилось на ощупь, сперва осторожно проверяя ногой место, на которое собирался встать, и только потом перенося на него вес.
Дойдя до первого этажа, он осторожно выглянул из парадного. Два микроавтобуса по-прежнему стояли перед входом. Ни одного человека вокруг не было видно. Роман подумал, что теряет темп, а вместе с ним и единственное свое, и так уже эфемерное, преимущество во внезапности. После стрельбы он лишился всех своих шансов, так что нечего было тянуть время. С гнусным ощущением, что он выставляется под пулю, Роман осторожно вышел из парадного и неслышно пробежал к ближайшему «форду». Под мягкое стрекотание движка он подобрался к задней двери и взялся за ручку. И тут почувствовал что-то влажное на ступне. Он посмотрел вниз: в сумраке из-под задней створки двери тянулась черная струйка и, попадая ему на ногу, растекалась по земле. Он уже стоял в небольшой лужице. Роман несколько раз разжал застывшие пальцы на рукояти пистолета, приготовился и резко открыл дверь.
Это была машина полугрузового типа – за водительским местом два ряда пассажирских сидений с проходом по центру и далее пустое пространство с откидными сиденьями по бокам. На потолке горела лампочка, и в ее свете стекавшая на землю жидкость из черной сразу превратилось в красную. Майор Виннеке полулежал на откидном сиденье, свесив голову на развороченную грудную клетку. Казалось, он с удивлением рассматривает огрызок галстука, который кончался там, где начиналась рана. За ним на пассажирском месте сидел оперативник в сером, сжимая в руке пистолет. Сидел очень ровно, даже странно для человека, у которого не было головы. Срез на шее рваный… Еще один валялся, скрючившись, в центре прохода, упав на спеленатое белыми полосами тело Корнелия. Романа замутило, но он отвалил оперативника в сторону. Восточное лицо Корнелия было спокойно, глаза закрыты, казалось, он спал. Эластичный материал, в который он был завернут, пропитался кровью, но никаких повреждений не было видно. Роман поднес ладонь к его носу – дыхания не было.
Роман выскочил на заросший травой бетон, обогнул фургон и побежал ко второй машине.
На темной площадке между машинами он увидел еще четыре тела в серых комбинезонах. А рядом с ними на распластанном теле одного из штурмовиков Виннеке, используя его как скамейку, сидел человек. Это был один из подручных Корнелия. Роман узнал его, хоть и не видел отсюда лица, узнал по одежде и силуэту, короткой шее и покатым плечам. Тот, кого Корнелий назвал Лобаном. Он ритмично покачивался вперед-назад странными волнообразными движениями, прижимая руки к животу. Роман осмотрелся по сторонам, взял человека на прицел и начал осторожно приближаться к нему.
– Эй! – окликнул он сидевшего, когда подошел достаточно близко.
Но человек, казалось, не замечал его, все так же продолжая раскачиваться из стороны в сторону.
– Эй, кому говорю! – Роман начал осторожно, по большой дуге обходить сидевшего, чтобы зайти к нему спереди.
Человек повернул к нему лицо с невидящими глазами. Все оно у него было покрыто крупными каплями пота. Куртка и рубашка были расстегнуты. На измазанном кровью торсе виднелось несколько пулевых отверстий. Мышцы на груди и животе ходили волной, то полностью проваливаясь, то вздыбливаясь в напряжении. При очередном движении, из раны на животе брызнула струйка крови, а вслед за ней на колени сидевшего вывалилась расплющенная пуля. Человек взял ее и устало отбросил в сторону. Пуля, подпрыгнув, звякнула по бетону.
– Последняя… – пробормотал сидевший. Лицо у него странно дергалось, в абрисе глаз иногда неуловимо проскальзывала монголоидная складка, которой на этом лице никак не могло быть. Потом он медленно сфокусировал взгляд на Романе. – А… детективчик… Ты живой еще… Ну, чего раскричался?
– Подними руки, Корнелий, – сказал Роман.
– Ну да, сейчас. – Сидевший отмахнулся от него слабым движением руки, как от надоедливой мухи.
– Где Марта? – спросил Роман.
Корнелий устало поднял голову и тяжело взглянул на него.
– Мальчик, ты что, идиот? Какого черта ты вообще еще здесь? Ты сейчас бежать должен. Быстро- быстро. Далеко-далеко. Пока до тебя руки не дошли. У меня или у них.
– Не играй со мной. – Роман повел наставленным на Корнелия стволом.
– И что? – Корнелий улыбнулся. – Стрелять в меня будешь? Эти уже пробовали. – Он похлопал ладонью по лежавшему под ним телу штурмовика Виннеке. —
И потом, ты не боишься, что выстрелишь в меня, а попадешь в нее?
– Майор сказал, что не все подопытные были твоими носителями.
– И ты знаешь точно, кто был, а кто нет? Рискнешь?
Роман слегка опустил пистолет.
– Поздравляю, ковбой, – сказал Корнелий. – Вот ты и становишься взрослым. Не всегда тот, у кого в руках оружие, хозяин положения.
