втором этаже царил беспорядок: ящики комодов открыты, на столах обертки и бумажки. В ванных на раковинах остались засохшие следы мыла и зубной пасты. Утром кто-то забыл спустить воду в туалете.
Мэри нажала кнопку унитаза.
– Мы стараемся, – заметила она.
По застеленному дорожкой коридору меня повели в самую дальнюю комнату.
– Вот здесь живут Хелен и Бетани.
Комната походила на другие и, быть может, только казалась светлее, потому что освещалась двумя окнами. На полу старый, но чистый серый ковер. Одна стена оказалась почти сплошь увешана картинами и рисунками на религиозные сюжеты. Некоторые, несомненно, явились из субботних классов, другие были вырезаны из журналов и книг. На противоположной стене тоже висело несколько религиозных картин, но преобладали изображения природы, животных, пейзажей. А еще – насколько я смог узнать – фотография Брэда Питта без рубашки.
Мэри подошла к стене, аккуратно вытащила кнопку и, сложив фотографию, засунула ее в карман юбки.
– Вы можете задержаться, мисс д'Энджело, вы никуда не торопитесь? – поинтересовался я. – Мне необходимо взять мазки и задать вам несколько вопросов.
– Разумеется, доктор Маккормик. Мне и в голову бы не пришло оставить вас здесь одного.
Получив, таким образом, разрешение, я спустился вниз, взял свой чемоданчик с инструментами и направился в кухню, решив начать именно оттуда.
Холодильник, раковина, пол, решетка в полу, сток в раковине – я проводил по поверхности тампоном, потом клал тампон в пластиковый контейнер с наклейкой и плотно закрывал крышку. Образцы пищи отправились в специальные контейнеры, равно как и капельки жидкости для мытья посуды и смягчающего лосьона для рук. Я заглянул за холодильник, под раковину, в шкафы и полки в поисках мышиных следов, однако ничего не обнаружил.
В столовой взял образцы приправ. В ванных и наверху, и внизу не забыл о мыле и даже провел по кранам.
Позволил себе покопаться в личных вещах Хелен и Бетани. Защитный крем от солнца, вазелин, увлажняющий крем – все отправилось в чемодан для образцов. На дне одного из ящиков – он наверняка принадлежал Бетани – я обнаружил старый номер журнала «Шерри». Жесткое порно. Журнал был старательно спрятан, и, если не копаться так тщательно, как это делал я, найти его было бы невозможно. Надо отдать девочке должное. Я прикрыл журнал носками.
Комнаты остальных жильцов подверглись не столь тщательному обследованию. Прошелся я и по подвалу, заглянул на задний двор, еще раз побывал в гостиной. Поднялся на чердак. Поставил девять ловушек для грызунов и двадцать – для насекомых.
С разрешения мисс д'Энджело пересмотрел всю пришедшую за последние две недели почту. Не то чтобы мы искали сибирскую язву, но тем не менее, когда речь идет о биотерроризме, корреспонденция оказывается чрезвычайно важной.
Так что иногда мы чувствуем себя своеобразным почтовым отделением.
Через два часа, с заметно потяжелевшим от образцов и каталогов чемоданчиком в руках, я закончил свой труд. Мэри д'Энджело сидела в гостиной в окружении религиозных символов и листала журнал.
– Ну как, закончили? – спросила она, не поднимая головы.
– Почти. Мне нужно ваше меню за последний месяц.
– Пожалуйста, – с готовностью согласилась матрона, закрывая старый номер журнала «Домашнее хозяйство».
– Кто готовит еду?
– Я.
– Ну, тогда не приходится сомневаться, что кормят здесь очень вкусно.
Мэри взглянула на меня с застывшей, непроницаемой улыбкой, совершенно не тронутая комплиментом. Я продолжил допрос:
– А кто готовит завтрак и ленч?
– Сами жильцы. Завтракают здесь, а ленч берут с собой. Я остаюсь дома до тех пор, пока они все не уйдут на работу.
– И во сколько же они уходят на работу?
– По-разному. Некоторые из девушек работают на кухне в доме престарелых, поэтому должны появляться там рано. Другие – в прачечной, они уходят на час позже.
– Хелен сказала, что работает в доме престарелых.
– Да. Все девочки там работают. У нас договор с компанией, которая владеет несколькими такими заведениями в нашей местности.
– Они обе – и Хелен, и Бетани – работают на кухне?
– Бетани на кухне, а Хелен – в прачечной.
– А друзья на работе у них есть?
– Друзья?
– У меня возник ряд вопросов, мисс д'Энджело, насчет поведения ваших питомиц. Они могут вам не понравиться – я имею в виду вопросы. Но тем не менее я должен их задать.
Она смотрела на меня все с той же неподвижной улыбкой.
– Перейду к сути дела. Знаете ли вы что-нибудь насчет интимных отношений жильцов? Я имею в виду сексуальных отношений?
– Это религиозный дом, доктор Маккормик. Здесь живут только незамужние женщины. И это один из лучших пансионатов в городе. – И снова та же глянцевая улыбка.
– Но вы не ответили на мой вопрос.
– Посетители мужского пола наверх не допускаются. Фактически единственный мужчина, который здесь бывает, – это мой муж.
– Мисс д'Энджело…
– Миссис д'Энджело. Я замужем.
– Миссис д'Энджело, пожалуйста, помогите мне выяснить…
Она поднялась.
– Я и так помогаю вам, доктор Маккормик. Сейчас принесу меню.
11
– Ну, и что же вы имеете? – Голос Ферлаха звучал приглушенно.
Он все еще оставался в пансионате «Балтиморский рай» – складывал образцы.
– Примерно двадцать фунтов приправ, мыло, очистки, пена, крем для рук. А у вас что?
– Уже через десять минут поймал мышь.
– Ну, хоть не крысу.
– И крысу тоже. Это место – просто помойка. Они пытались навести порядок – кто-то явно их предупредил; и тем не менее обязательно надо напустить на них кого-нибудь из Управления пансионатов, чтобы проверили как следует. Бедная девочка.
Под бедной девочкой имелась в виду Дебора Филлмор, несчастная жительница «Балтиморского рая». По словам Ферлаха, пансионат этот соответствовал самым страшным описаниям приютов для умственно отсталых: грязное, неприглядное, отвратительное заведение.
Я стоял на тротуаре перед «Раскрытыми объятиями», чувствуя, что начинаю истекать потом.
– Вы в центр?
– Сейчас поеду.
– Думаю, Нат, нам нужно использовать лаборатории Центра контроля и предотвращения заболеваний. Там ребята быстро обработают наши образцы.
