Дорога превращений. Суфийские притчи

На царскую охоту, и за мной
Все следуют, как звуки за струной!

Как луч, летящий сквозь небес покров,
Я на добычу кинуться готов!

Мне, хоть я ростом мал и очень юн,
Завидует сам вещий Гамаюн.

И царь, меня хранящий мощной дланью,
Вам не отдаст меня на растерзанье:

Хотя ничтожен я, а он – могуч,
Во мне – его неугасимый луч!..»

Царский слуга

Молитвенный экстаз истинного мистика («от любви сознание терял») позволяет ему невербально донести до Бога («шаха») «все просьбы и прошенья» других людей. Молитвы же тех, кто неспособен достигнуть прямого общения с Создателем, нередко «не доходят» до Него. Такие люди могут обладать высоким авторитетом в глазах верующих, но в действительности ими часто движет не любовь к Богу, а только боязнь («перед шахом сильный страх»), и озабочены они исключительно своим благополучием («мысль о собственных делах»).

Д. Щ.

Царский слуга

Один слуга, весьма ценимый шахом,
Служил ему с любовью и со страхом:

Когда входил он с дрожью в тронный зал,
То от любви сознание терял.

А подданные клали подношенья,
Посланья, и записки, и прошенья

Тому слуге в заплечную суму:
Войдешь, мол, к шаху – передай ему!

Когда ж слуга тот от любви великой,
Теряя память, падал пред владыкой,

Сам шах с его спины суму снимал,
Все просьбы и прошенья вынимал —

И исполнял их, милостью богатый
К тем, за кого слуга тот был ходатай.

Из прочих тоже кое-кто дерзал
Входить порою к шаху в тронный зал,

И подданные, зная их значенье,
Передавали с ними порученья.

Однако перед шахом сильный страх,
А также мысль о собственных делах

Их заставляли забывать про это —
И люди оставались без ответа...

Муравей

Рассказ иллюстрирует различие между широтой и объемностью того восприятия жизни, которому учат суфийские наставники, – и односторонностью мышления обычных людей. Суфийское понимание бытия отождествляется с «мудростью Соломона». Согласно Корану, царь Соломон сказал: «Мы были обучены языку птиц, и нам были дарованы все блага» (Коран 27, 16). В суфийском понимании «язык птиц» – это способность образно описывать тайны, постигнутые возвышенными душами во время их духовных «полетов».

Д. Щ.