говорит он, должно быть, о Вовке, племяннике Правдина. А в следующее мгновение почувствовала движение сзади, повернула голову и увидела Жидкова. Он возник из коридора бесшумно, словно тень, приблизился, и я, еще не осознав, что происходит, шагнула вперед, закричав:
– Мигель!
Мой крик прозвучал одновременно с выстрелом. Меня ударило в спину, и дыхание перехватило от страшной боли. Потом все смешалось, выстрел, еще один, бледное лицо Глеба совсем рядом и рука Мигеля, которой он поддерживал мою голову.
– Потерпи, – бормотал он и говорил еще что-то, боль растекалась по телу, и в какой-то момент оно стало казаться мне чужим, я будто со стороны видела, что лежу на полу, запрокинув голову, а всего в нескольких метрах от меня моя мать, стоя на коленях перед бесчувственным телом Жидкова, кричит:
– Убили моего мальчика! – Крик ее перешел в вой, я закрыла глаза, надеясь, что через секунду ничего больше не услышу.
– Какая ты все-таки свинья, – поправляя мою подушку, ворчала Сонька. – Отправиться к Правдину, ничего мне не сказав.
В этот день меня перевели из реанимации в обычную палату, и Сонька появилась здесь вместе с моим отцом. Он все эти дни не выходил из больницы, хотя врачи уверяли, что операция прошла успешно и в скором времени о моем приключении будет напоминать лишь шрам на ключице, но и от него со временем можно избавиться.
Впервые открыв глаза, я увидела папу, сидящего рядом, за его плечом маячила Сонька. Я улыбнулась и сказала, хоть слова дались с трудом:
– Я вас люблю.
– Аня, – прошептал отец, уткнувшись лицом в мои руки.
– Прости меня, пожалуйста, – попросила я.
– За что? – удивился он, а я вздохнула.
Сонька уговорила отца поехать домой и выспаться.
– Если и вы свалитесь, что мне делать прикажете? – выговаривала ему она.
Папа в самом деле выглядел плохо, сероватая бледность и мешки под глазами прибавляли ему лет десять. В конце концов он ушел, а Сонька, которой не терпелось поболтать, плюхнулась на стул рядом с моей кроватью и начала демонстрировать большую обо мне заботу.
От нее я узнала, что Вовка, очухавшись в кладовке, смог добраться до телефона и вызвать милицию. Приехали они буквально через несколько минут после того, как Жидков стрелял в Мигеля. Пуля угодила в меня, а Мигель пристрелил Жидкова. Приехавшие менты слегка обалдели, обнаружив в доме давно разыскиваемого преступника. Почему тот не сбежал, осталось для меня загадкой. Допустим, появление милиции явилось для него неожиданностью, но он даже не пытался уйти, сидел рядом со мной до приезда «Скорой» и отправился прямиком в тюрьму.
Правдин дал весьма путаные объяснения тому, что происходило в его доме, Ольгу ни в чем не обвинял. Более того, у нее появился адвокат с репутацией ловкача, гонорар которого зашкаливал. Думаю, оплачивал его услуги Правдин. Должно быть, надеялся, что Ольга выпутается и ему не придется отвечать перед законом как соучастнику преступления. Ольга хоть и кричала как безумная над телом Жидкова, но довольно быстро пришла в себя и поспешила все грехи списать на покойника. Ни о каких убийствах она знать ничего не знала, в дом Правдина поспешила вслед за Жидковым, потому что боялась, что тот на почве ревности нанесет хозяину дома серьезные увечья. Сонька была убеждена, что дамочка не промах и у нее есть все шансы выйти сухой из воды. Но меня, конечно, больше всего интересовало другое. Я ждала Глеба, ждала с той минуты, как очнулась после операции.
– Глеб приходил? – прервав поток Сонькиного красноречия, спросила я.
– Видела его в коридоре, он разговаривал с врачом. Наверное, ждал, когда дядя Боря уйдет.
Тут в палате появилась медсестра с букетом цветов.
– Это вам, – сказала она с улыбкой.
Сонька взяла цветы из ее рук, повертела и сказала:
– Смотри-ка, здесь что-то есть.
Положив на тумбочку букет, она открыла бархатную коробочку.
– С ума сойти, – ахнула она, продемонстрировав мне кольцо. – Наденешь? Тут еще открытка… «С любовью», – прочитала она и запнулась.
– Дай сюда, – попросила я. Всего два слова – «С любовью», а дальше размашистая буква «М». Я поморщилась.
– Это что же… – зашептала Сонька.
– Кольцо выброси, – буркнула я.
– Спятила? Оно бешеных денег стоит. Посмотри, какое красивое.
– Вот и забери его себе.
– Нет, ты точно спятила…
Пока мы пререкались, зазвонил мой мобильный, Сонька подала его мне, и я с изумлением услышала голос Мигеля.
– Как себя чувствуешь?
– Ты где? – игнорируя его вопрос, спросила я с сомнением.
– Жутко паршивое место. Но я тут ненадолго. Скажи лучше, тебе понравился мой подарок?
– Я отдала его Соньке.
– Поздравляю. Твоя подруга только что разбогатела на двести тысяч евро.
Сонькины глаза полезли на лоб, я усмехнулась:
– Охота была тратиться.
– Я твой должник, ты мне жизнь спасла, – весело ответил Мигель. – А моя жизнь стоит куда больше двухсот тысяч евро.
– Если ты и в самом деле считаешь, что мне должен, сделай милость: убирайся из моей жизни. Очень прошу.
– Не могу, милая. Попроси чего-нибудь попроще, луну с неба, например. Ладно, у нас еще будет время выяснить отношения. Я буду стараться изо всех сил, и ты непременно в меня влюбишься.
– Болтун, – сказала я, он засмеялся. Я отдала телефон Соньке и попросила: – Найди Глеба.
Искать его не пришлось. В дверь постучали, и он вошел в палату.
– Здравствуй, – сказал с улыбкой. Я посмотрела на Соньку, та поспешила в коридор, Глеб занял ее место и взял меня за руку. – Как себя чувствуешь?
– Когда ты рядом, лучше не бывает, – ответила я, приглядываясь к нему. – Поцелуй меня. – Он наклонился и коснулся губами моего лба. Я вцепилась в его ладонь. – Нет, не так.
– Аня, – вздохнул он и добавил тихо: – Выздоравливай поскорее…
– Глеб, – испуганно сказала я. – Мой отец Ильин Борис Викторович. Ты слышишь?
– Да, конечно.
– Скажи, что ты ей не поверил, что ты… хочешь, проведем экспертизу?
– Нет, – перебил он. – Не хочу. Не хочу, Аня. Если Ольга… если она сказала правду и я действительно спал с собственной дочерью… как прикажешь жить с этим? – Он поднялся, я попыталась его удержать.
– Не оставляй меня, пожалуйста.
– Я всегда буду рядом. Я люблю тебя, моя девочка. Все будет хорошо, – сказал он и вышел из палаты. А я закрыла глаза.
