Маргит Сандему
Охота на ведьм
1
Ничто не предвещало катастрофы. Казалось, все идет хорошо. Годы текли медленно, один за другим. Лето сменялось осенью, и желтые листья тихо падали в неподвижную воду.
В лодке около Силье болтали и возились дети. Их чистые голоса эхом отдавались на поверхности моря: упрямый, твердый голос Суль[1], спокойный, чуть простуженный Дага[2] и мечтательный голосок Лив*.[3] Старшие дети все время шикали на нее.
Лодка неторопливо скользила по водной глади. Глаза Тенгеля, сидящего на веслах, внимательно следили за детьми. Он всегда боялся, как бы с ними чего не случилось. «Дети хорошо воспитаны, самостоятельны и о них не надо так беспокоиться», — думала Силье, видя озабоченные глаза мужа.
Она прекрасно понимала Тенгеля. Раньше он жил бобылем и даже не смел мечтать о семье. И вдруг у него появились сразу четыре любящих существа.
Силье очень гордилась своей маленькой семьей. Только она одна знала, какой прекрасный человек Тенгель, ставший изгоем общества. И не его вина в том, что у него такая отвратительная демоническая внешность. А дети… У нее сразу потеплело на душе.
Суль — жизнерадостная, подвижная, но в то же время трудная девочка. Она была среди избранных, отмечена печатью рода. Даг — светловолосый мечтатель. И малышка Лив, во всем копирующая старших детей.
«Как же она стала похожа на меня, — удивленно подумала Силье. — Те же вьющиеся каштановые волосы — хотя, пожалуй, они больше отдают в рыжину, чем мои. Такой же застенчивый взгляд и несмелая улыбка. И воображение у нее отлично развито. Всюду ей мерещатся тролли[4], всюду у нее тайны… Вещи живут своей собственной жизнью, с деревьями можно разговаривать… Дитя мое, если ты будешь жить, как я, то жизнь твоя будет интересной и содержательной. Но жизнь жестока и трудна, а ты даже не сможешь защитить себя. Ведь у тебя такая нежная душа».
Силье не решилась обернуться и посмотреть на детей. Дети были так плохо одеты, что от одного взгляда на это убожество становилось больно. Суль давно выросла из своего платья, Даг носил штанишки и курточку, перешитые из старого платья Силье. На Лив было темное платье грубого сукна, сшитое из брюк Тенгеля. Силье шила плохо, и вместо платья получился какой-то бесформенный балахон, над которым зло подсмеивались соседи. Силье, сидящая на корме, даже поежилась от этих воспоминаний.
Они уже расставили сеть и теперь плыли к берегу. Был теплый летний вечер, поэтому детей решили взять с собой, и те были счастливы.
Взгляд Силье скользнул по горам, что со всех сторон окружали долину Людей Льда. Горы купались в красном золоте заходящего солнца. Тут она увидела проход меж двух вершин.
— Знаешь, Тенгель, я часто думаю, как отсюда можно выбраться.
Он отдыхал на веслах. Посмотрев туда, куда был обращен взгляд Силье, сказал:
— Кое-кому удалось перейти через гору. Но я бы не советовал. По ту сторону смельчака ожидает глетчер
— Так ты был там?
— Да, очень давно. И, клянусь, второго раза не будет.
Лодка ткнулась носом о берег; дети вылезли из нее шумно и весело.
— Ну-ка, потише! — прикрикнул на них Тенгель. И этого было достаточно. Дети слушались его беспрекословно. Они любили его, Тенгель был их лучшим другом.
Да, права была Силье — дети полностью изменили Тенгеля.
Домой каждый нес свою ношу. Малышки уже давно поняли, что если хочешь выжить в этой деревушке, затерявшейся в безлюдном краю, то необходимо много работать.
Ветки можжевельника били по ногам, и Лив быстро устала. Тенгель посадил ее к себе на плечи. Суль и Даг шли за Силье.
Суль о чем-то задумалась. Ее живое личико, обрамленное темными кудряшками, приняло сосредоточенное выражение.
— Скажи, а почему я зову тебя Силье, а Даг и Лив называют мамой?
Силье взяла ее за руку:
— Это довольно длинная история. И потом, ты всегда звала меня Силье.
Дети слушали с интересом. Суль продолжала допытываться:
— Но другие дети зовут меня и Дага подкидышами. Почему?
Силье похолодела.
— Правда? С какой стати? — Она остановилась. — Что ж, наверно, вы уже достаточно взрослые. Я расскажу вам все, — решительно произнесла она. — Тебе, Суль, уже исполнилось семь, а Дагу скоро будет пять. Лив же только три годика, вряд ли она поймет. Тенгель!
Тенгель остановился. Они стояли на лужайке перед домом.
— Детей назвали подкидышами!
— Что?
— И они хотят узнать правду, — продолжала Силье. — Займись Лив, а я поговорю с ними. Согласен?
Тенгель внимательно оглядел детей. Он колебался.
— Может, так оно и лучше, — наконец сказал он. — Я уложу Лив и вернусь. Нет, Лив, пора, у тебя уже глазенки слипаются.
Все уселись на старые бревна у ручья, где обычно охлаждали молоко. Журчала вода в ручье. Дети приготовились внимательно слушать.
— Что ж, Суль и Даг, я не ваша родная мать. Только Лив моя настоящая дочь. Но ведь это не самое главное, — неуверенно добавила она. — Я старалась заменить вам ваших настоящих матерей. И люблю вас не меньше, чем Лив. Отец тоже в вас души не чает.
Дети сидели молча.
— Как? Тенгель тоже не наш отец? — жалобно пискнула Суль.
— Нет. Он отец только Лив. Ты же всегда звала его Тенгелем.
— Только не я. Я зову его отцом, — сказал Даг.
— Да, но ты попал к нам совсем маленьким. А Суль была уже большая девочка.
Похоже, что ничего не получалось. Силье все свалила в одну кучу. И она снова принялась объяснять:
— Знаете, нам так хотелось, чтобы именно вы стали нашими детьми…
— Но кто же тогда наша настоящая мать? — спросила Суль с едва заметной дрожью в голосе. — Вы нас взяли потому, что хотели только нас?
Как это похоже на Суль. Она продралась через путанные объяснения Силье и спросила о главном.
— Видишь ли, Суль, у вас разные матери. — Объяснить это было трудно, но Силье считала, что лучше всего сказать правду. — Твоя мать, Суль, приходилась сестрой Тенгелю. Так что он твой дядя. А Лив — двоюродная сестра.
Суль сидела неподвижно, думая о чем-то своем:
— А где она сейчас?
— Твоя мать? На небе. Она умерла, Суль. От чумы. Это ужасная болезнь. Тогда же умер и твой отец, и маленькая сестричка Леонарда. Тебе было два года, когда я нашла тебя. Поэтому
