Услышав это, он приподнялся на локтях. Его лицо внезапно стало серьезным.
– Я не ездил в Сан-Франциско, – признался он.
– Это я уже поняла, но где же ты был?
– В Спокейне, по крайней мере, первые несколько дней.
– И, видимо, в Нортридже всю прошлую неделю, – закончила Бонни. – Как же ты умудрился вернуться незамеченным в этот рассадник сплетен?
– Я ехал поездом только до Колвила, а оттуда – верхом.
– И прибыл, конечно, под покровом темноты. И пусть Бог тебя покарает, если все это время ты провел у Эрлины!
Он застонал, разрываясь между желанием вновь обладать Бонни и необходимостью рассказать ей о том, чем занимался в течение двух недель. Он непроизвольно начал двигаться взад и вперед, а она стала помогать ему.
– Я не… Боже, Бонни, не делай этого, чтобы…
Ее руки не прекращали ласкать его, и она улыбалась, наслаждаясь тем, что берет над ним верх.
– Продолжай, – дразнила Бонни, хотя ее сердце учащенно билось и ей трудно было дышать.
Элай задрожал и сделал рывок вперед, глубоко входя в нее.
– Ты маленькая ведьма, – задыхаясь, проговорил он. – Ты любишь мучить меня.
– Да, я люблю мучить тебя, – подтвердила Бонни, жадно глотая воздух, – Но только таким образом.
– Я был у твоего отца, – сказал Элай, с трудом переводя дыхание. – Дай мне все рассказать, бессердечный, маленький бесенок.
Спустя некоторое время, ослабев и поняв, что Бонни наказывает его за обман, Элай приподнялся на кровати и зажег лампу.
– Не смей прикасаться ко мне! – предостерег он Бонни, – пока я не расскажу тебе все, что делал!
Элай рассказал ей, как провел прошлую неделю, скрываясь днем в магазине у ее отца и выслеживая делегацию Союза по ночам. Перед этим он навел справки в Спокейне о деятельности «Братства Американских рабочих» и выяснил кое-что об их тактике, весьма настораживающее. Это убедило его, что они так просто не примирятся с поражением.
Бонни только теперь поняла, почему у нее были нехорошие предчувствия после отъезда Элая. Она села на кровати.
– Но рабочие проголосовали спустя день или два после твоего отъезда…
– Да, – сказал Элай, – и почти единогласно против «Братства». Они хотят организовать Союз, но по- своему. Джек рассказал мне обо всем этом.
Бонни подумала, как это Джек Фитцпатрик, которого Элай всегда недолюбливал, стал его доверенным лицом и надежным союзником. Раньше Элай неизменно говорил о нем с плохо скрываемым раздражением: «твой отец». Сейчас он стал Джеком. Это было странно.
– Почему ты выбрал в помощники моего отца, а не Сэта, Форбса или Вебба?
– Сэт и Форбс, конечно, в курсе моих дел, – Элай казался дьявольски довольным собой. – А что касается Вебба, так в основном это его идея. Яркий человек Хатчисон… Знаешь, он собирается выдвинуть свою кандидатуру в мэры.
– Я рада, что ты доверяешь кому-то в этом проклятом городе, но только не мне, к сожалению, – со злостью сказала Бонни.
Элай усмехнулся и потрепал Бонни по щеке.
– Я очень доверяю тебе, – сказал он серьезно. – Но в этой ситуации было целесообразнее убедить тебя, что я в Сан-Франциско. «Братство» следило за тобой, и выражение твоего лица сказало им, что кот покинул дом, и мыши могут веселиться.
Бонни была оскорблена.
– Выражение моего лица? – слезы наполнили ее глаза, и она ударила его подушкой. – Элай Мак Катчен, ты зверь! Я действительно верила, что ты уехал в Сан-Франциско и так занят покупкой какой-то верфи, что совсем забыл про меня!
Элай откинулся на подушки и удовлетворенно вздохнул.
– Я никогда не мог забыть тебя, Бонни, но рад слышать, что ты скучала обо мне.
– Негодяй! – воскликнула она, но негодование ее уже иссякло. – Ты наблюдал, как я чахну, со стороны, как заправский злодей в мелодраме, не так ли?
– Да, пару раз я даже заходил в эту комнату и наблюдал, как ты спишь. Ты не можешь себе представить, как было трудно при моем темпераменте и любви к тебе не разбудить тебя и даже не проронить ни единого звука. – Хитрая улыбка вновь тронула его губы. – Кстати, Бонни, тебе пора приготовиться к тому, что у тебя будет мачеха. Я слышал кое-что, пока прятался в магазине, и понял: твой дорогой отец всерьез собирается жениться.
Бонни выбралась из-под простыни и встала коленями на живот Элая, прежде чем он успел запротестовать.
– На ком же он женится? Лучше скажи мне, Элай, и немедленно!
Элай застонал, но на сей раз уже не от страсти.
– Тебе это вряд ли понравится, – сказал он, схватив ее за плечи и стаскивая со своего живота.
