группа «Ло/Рез» выдавала свой продукт с прямо-таки оскорбительной регулярностью в различных медиа, а их певец с упорством, достойным лучшего применения, отказывался убить кого-нибудь, связаться с политикой, признаться в неумеренном употреблении какой-либо любопытной субстанции или в неординарных сексуальных пристрастиях — сделать хоть что-нибудь, за что мог бы зацепиться «Слитскан». Он сиял, может, и тускловато, но зато устойчиво, вне досягаемости для Кэти Торранс. Что и было, по мнению Лэйни, истиной причиной ее жгучей ненависти.
— Ну, — протянул Лэйни по некотором размышлении и ощутил какое-то странное нежелание отвечать начистоту, — я купил тогда их первый альбом. Когда он только вышел.
— Название?
Одноухий стал еще серьезнее.
— «Ло Рез Скайлайн», — отрапортовал Лэйни, крайне благодарный своему мозгу, что тот выкинул эти слова на поверхность. — Но я не знаю, сколько там они выродили с того времени.
— Двадцать шесть, не считая сборников, — сказал мистер Ямадзаки и поправил свои очки.
Лэйни чувствовал, что принятые им таблетки, те, которые должны были, по идее, смягчить джет- лаг, трещат под ним и проваливаются, как некие прогнившие фармакологические леса. Стены «Процесса» сблизились. И продолжали сближаться.
— Если вы не собираетесь объяснить мне, о чем, собственно, весь этот разговор, — сказал он одноухому, — я, пожалуй, вернусь в гостиницу. Устал я, вот что.
— Кит Алан Блэкуэлл. — Лэйни пожал протянутую ему руку. Ладонь одноухого была похожа на ощупь на элемент какого-то спортивного тренажера. — Кити. Теперь мы, пожалуй, выпьем и немного поговорим.
— А может, — предложил Лэйни, — вы сперва скажете мне, каким тут местом задействована эта самая «Парагон-Эйша»?
— Упомянутая вами фирма, — вздохнул Блэкуэлл, — есть не более чем несколько строчек кода в машине, где-то там на Лайгон-стрит. Чистой воды декорация. Наша декорация, если вам от этого легче.
— Легче? — переспросил Лэйни. — Не знаю. Не уверен. Сперва привезли меня сюда для предварительного интервью, а теперь сообщаете, что компания, для которой я должен был интервьюироваться, не существует.
— Но она же существует, — возразил Кит Алан Блэкуэлл. — В машине на Лайгон-стрит.
Подошла официантка. В сером бесформенном бумажном комбинезоне и с косметическими кровоподтеками.
— Большая бочкового. «Кирин». Холодное. А вам, Лэйни.
— Кофе со льдом.
— Коку лайт.
— Вот и прекрасно, — сказал безухий Блэкуэлл, мрачно глядя вслед растворившейся во мраке официантке.
— Я был бы крайне благодарен, если бы вы объяснили мне, чем мы, собственно, здесь занимаемся, — сказал Лэйни и тут же заметил поблескивание светового карандаша; Ямадзаки увлеченно карябал что-то на экране маленького ноутбука. — Вы что, все это записываете?
— К сожалению, нет. Небольшие заметки насчет костюма официантки.
— Зачем? — удивился Лэйни.
— Извините. — Ямадзаки сохранил записанное, выключил ноутбук и аккуратно засунул карандаш в пружинный зажим. — Я специалист по таким вещам. У меня сложилась привычка фиксировать мелкие преходящие детали народной культуры. Ее костюм вызывает естественный вопрос: является он простым отражением мотивов этого клуба или, напротив, представляет некий глубинный отклик на травмирующий опыт землетрясения и последующего восстановления?
2. «Ло Рез Скайлайн»
Они встретились в джунглях.
Келси сделала растительность: большие яркие листья, как у Руссо [4], мультиковые орхидеи самых что ни на есть тропических расцветок (Кья сразу вспомнила сеть магазинчиков, продающих «природные» косметические средства ярчайших неизвестных природе тонов). Сона, единственная из телеприсутствовавших, непосредственно видевшая хоть что-нибудь, отдаленно похожее на настоящие джунгли, подложила аудио — пение птиц, невидимых, но очень натурально жужжащих насекомых и такое шуршание листьев, не как словно змеи ползут, а будто там какие-то пушистые зверьки, с мягкими лапами и любопытные.
Свет, какой уж он там был, сочился сквозь зеленый полог леса — совершенно, по мнению Кья, диснейлендовый, — хотя какая уж там особая необходимость в «свете», когда все это из одного света и сделано.
У Соны, как и всегда, не было тела, только синий, горящий ацтекский череп да синие призраки ладоней, мерцающие, как подсвеченные стробами голуби.
— Совершенно ясно, что эта бесхуевая шлюха, бесплотная, замыслила опутать его душу своими силками.
Подчеркивая категоричность суждения, над черепом вспыхнули стилизованные зигзаги молний.
Интересно, подумала Кья, как она выразилась в действительности? Что такое эта самая «бесхуевая шлюха» — артефакт мгновенного онлайнового перевода или по-мексикански действительно можно так выразиться?
— Мы ждем надежную подтверждающую информацию из токийского отделения, — напомнила им Келси.
Келси была из Хьюстона, дочь налогового адвоката, и на нее налипло много из папашиного лексикона, а заодно и умение ждать, вызывавшее у Кья прямое раздражение, особенно в исполнении этакой феечки из древнего «аниме» с глазами, как синие блюдечки. И ведь доведись им когда-нибудь встретиться вживую, наверняка оказалось бы, что Келси выглядит как угодно, но уж точно не так, тут уж и ждать нечего. (Саму Кья представляла разве что самую малость отредактированная версия того, как она видела себя в зеркале. Ну, может, носа чуть поменьше. Губы пополнее. Но это, собственно, и все. Почти.)
— Вот именно, — сказала Сона, в ее глазищах яростно вращались миниатюрные каменные календари. — Мы ждем. А тем временем он приближается к роковой черте. А мы тут ждем. Если бы я и мои девочки только и делали, что ждали, «крысы» давно смели бы нас с проспектов.
Если верить Соне, у нее под началом была чиланга — девчоночья, вооруженная ножами шайка. Ну, может, и не самая крутая в Мехико-сити, но достаточно серьезная в смысле территории и авторитета. Кья не то чтобы слишком этому верила, но так было вроде как прикольно.
— Ты так думаешь? — Феечка по-эльфийски надменно вскинулась и пораженно захлопала длинными, как у Бэмби, ресницами. — А в таковом, Сона Роса, случае, почему бы тебе не слетать в Токио и не выяснить лично, что же там происходит в действительности? То есть действительно ли Рез так и сказал, что он на ней женится, или что? Ну а заодно ты могла бы выяснить, существует она все-таки или нет.
Календари остановились, превратились в десятицентовые монетки.
Синие руки исчезли.
Череп словно уплыл в головокружительную даль, оставаясь абсолютно четким, вплоть до мельчайших деталей.
Старые штучки, подумала Кья. Увиливает.
— Но ты же знаешь, что я не могу, — сказала Сона. — Без меня тут никак не обойтись. Мария Кончита, военачальница «крыс», заявила, что…
— А нам вот по фигу, чего она там заявила! — Келси взмыла к нависавшим над поляной ветвям и
