Андрей ГОРЮНОВ
КОНТАКТ ПЕРВОЙ СТЕПЕНИ ТЯЖЕСТИ
Все имена героев данного повествования и наименования организаций не совпадают с истинными. Большинство географических названий также отличаются от действительных, но отличаются незначительно. При желании можно вычислить верные координаты.
Следуя взаимно противоречащим обязательствам и исходя из взаимоисключающих соображений, я старался быть как можно конкретней, уходя тем не менее от тяготящей точности: заинтересованный доплывет, а остальным — по барабану.
Основные же причины такого не совсем обычного подхода к географическим названиям, а также смысл, вкладываемый в определение жанра — «роман-контакт» — станут, может быть, темой отдельной истории — если это будет угодно судьбе.
* * *
За кромкой далекого леса что-то вспыхнуло: мощно и ослепительно. Вспышка озарила зловеще- оранжевым светом темные клубы дыма, мгновенно взметнувшиеся там, далеко над лесными макушками, слева и справа от вспышки.
Вслед за вспышкой и клубами дыма над вечерней тайгой прокатился удар, сменившийся грохотом такой неудержимой силы и ярости, что, казалось, мир рушится, многократно предсказанный конец света настал.
На фоне оранжевого, клубящегося зарева одна из лесных макушек в середине бушующего огня вдруг начала расти, превращаясь в ровный и могучий ствол без веток, с острой конической вершиной.
Секунда, другая, и вот уже черная с заточенным верхом колонна отделилась от кромки тайги, повисла в небе, опираясь на лес сияющей, ревущей струей слепящего огня. И замерла так неподвижно — на картине.
— Плесецк. Космодром. Старт. — Подслеповато щурясь, посетитель вернисажа прочитал название картины и, повернувшись к ее автору, похвалил: — Удачно момент схватили, Николай Сергеевич! Казалось бы, статика — а движение чувствуется. Вполне! Поздравляю. Гениально!
— Спасибо, — кивнул в ответ автор, мужчина лет сорока с небольшим, и, улыбнувшись — сдержанно, официально — окинул зал пустым, отрешенным взглядом, но все же, конечно, взглядом, слегка светящимся и торжеством: человека несложно купить, было б желание.
Хихикая и подталкивая друг друга, к художнику подплыли две девицы лет восемнадцати, попросили автограф. Достав «паркер» с золотым пером, он взял протянутый ему каталог.
«Заслуженный художник Российской Федерации Николай Сергеевич Белов» — было набрано крупными буквами на обложке каталога сверху, а ниже, мельче, название экспозиции — «Полярное сияние».
Сколько же сил, средств, нервов, времени, крови и пота было вбито в сегодняшний день! Персональная выставка — это всегда нечто отдельное, но выставка, в которую вложена половина жизни… Не половина, конечно — доля. Лучшая доля.
«Другой не будет никогда-а-а…» — мелькнул в мозгу огрызок известного романса.
Тьфу!
Девочки испуганно отшатнулись, как-то очень одинаково, на удивление синхронно, но, тут же сообразив, что плевок адресуется, конечно, не им, а кому-то или чему-то еще, они столь же дружно качнулись назад, едва не столкнувшись при этом лбами. Завидная реакция! — мелькнуло в голове. В тот же момент он невольно представил обеих у себя в постели — такие две зеркальные друг другу, что с ними сделаешь — все или, наоборот — ничего? Он радостно фыркнул от этой мысли, и девочки-зеркалки, переглянувшись мимолетно, фыркнули ему в ответ. «Все! — решил он и размашисто расписался на обложке каталога: — Все с ними сделаешь».
— Народ надежный.
— Что вы сказали?
— Да ничего.
Плохо дело! Он болезненно сморщился, увидев себя со стороны — чужими глазами. Шиз. Неврастеник. Что его гложет последнее время? Неясно. Ясно одно — именно так и становятся мишенью. Легкой добычей для окружающих.
Последнее время он просто физически ощущал: его встревоженная физиономия просит у окружающих кирпича. Общеизвестно, что означает подобное настроение. Кто ищет, тот всегда найдет. Рожа просит — она своего добьется. Кирпич не сможет ей отказать. И он где-то здесь уже, на подлете. И часы у него сверены, и гироскопы раскручены. Сделал маневр, зашел на исходную, подключив в развороте твердотопливные ускорители. Метка цели в кресте. Не промахнется.
Все было гадко, безобразно до ужаса — и на душе, и в мыслях — абсолютно все, несмотря ни на что.
Откуда появилось это непонятное, злое, тревожное ощущение надвигающейся катастрофы? Еще утром, проснувшись ни свет ни заря, а точнее, как бы очнувшись от сна, он понял, что сегодня — день открытия выставки, его персональной выставки, которую он ждал и к которой старательно готовился — этот день буквально наезжает на него, неотвратимо и безжалостно, словно асфальтовый каток. Нет сил отпрыгнуть!
Нечто подобное случалось и раньше. Ощущение надвигающихся неприятностей, наваливающегося абзаца никогда его не подводило. Что-то произойдет наверняка и обломится острым по голове. Несмотря на предчувствие, ударит внезапно, влом: хлебалом только щелкнешь. Сгруппироваться не успеешь.
Единственное, что можно было сделать толкового, так это продолжать жить. Жить, ожидая удара. Рождества Христова. «Наши письма не нужны природе», — прозвучало тут же в ушах — и не как ответ, а как истина. В последней инстанции. Ну, слава богу! Наконец-то.
Цель достигнута.
Здесь, в закутке, можно было распустить слегка галстук, расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке, закурить и отрешиться — минут на пять.
Он сел на подоконник, облегченно вздохнул и расслабился, прикрыв глаза: хорошо!
— Николай Сергеевич?
О боже! И здесь достали.
Перед ним стоял невысокий мужчина в летах уже, с сединой, лысоватый. Белов мог поклясться, что видит его впервые.
— Давайте познакомимся, — предложил мужчина.
— Давайте, — обреченно кивнул Белов. — Если это ни к чему не обязывает.
— Да как уж выйдет, — уклончиво вздохнул незнакомец. — Власов моя фамилия, Владислав Львович. Но вам это, конечно, ни о чем не говорит.
— Все равно очень приятно! — Белов протянул руку: — Белов Николай Сергеевич.
— Я знаю, — улыбнулся Власов.
— И я вас теперь тоже знаю! — поддел его Белов и, желая отвязаться как можно быстрее, подвел итог: — Ну вот и познакомились.
— Да нет, пока что не вполне, — неожиданно возразил Власов. — Дело в том, что интерес у меня к
