напоминающие редкую снежную крупу, что в солнечные дни идет с ясного голубого неба на Севере в дни бабьего лета. — Резистор-поле.
— Архив американской хроноразведки?
— Никакого сомнения… — Коптин задумался. — Как же все-таки спецслужбы всех стран похожи друг на дружку! Думают одинаково. Шифруют одинаково. Врут одинаково. Даже противно, насколько они одинаковы. Прямо как счастливые семьи у Льва Николаевича.
— Какого Льва Николаевича? — удивился Аверьянов.
— Толстого. Вы же утверждали, что любите его, читаете? — насмешливо заметил Коптин. — Забыли? В разговоре с Астаховым.
— При котором вас не было… Помню, конечно.
— А в нем интересно было бы покопаться, в этом архиве…
— Оставайтесь, вместе и покопаемся, — предложил Николай.
— Нет, — отрицательно покачал головой Коптин. — С меня довольно.
— Ну, как знаете.
— А вам вот что еще скажу на прощание. Не вздумайте вбить себе в голову, что вы работали на меня. На меня лично. Нет! Организовав удачную высадку викингов, вы решили очень непростую задачу, добыли информацию важную, нужную и для страны, и для всего человечества. Словом, не удивляйтесь тому, что в ближайшие недели вы получите майора.
Оставив Аверьянова с открытым ртом, Коптин сел за штурвал своего хронотопа и, задраившись, включил программу предполетной подготовки.
Штрих-код точки свидания в Берендеево был им уже успешно введен в блоки навигации.
Ивона Стефановна — Валечка Дроздова стояла на самой вершине Оленьего Холма.
По всему холму шла уборка и работа по благоустройству территории.
Внимание Валечки привлекла тщедушная фигурка девочки лет восьми, тянущая волоком по земле длинное тело старика.
Без сомнения, это была та самая Ахсину-х, которая теперь тащила своего мертвого дедушку Рахтылькона из леса назад, сюда, на холм.
Зачем?
Сосредоточиться на этой проблеме Валечке не давал свербящий уши и мозги вой Сигурда, только полчаса назад обнаружившего пропажу своей ладьи.
Стоя на коленях у самого прибоя и глядя в море, Сигурд проклинал весь мир и силы природы, заманившие его сюда, в ловушку, прельстившие и обрекшие на муки нищеты в неведомом проклятом краю.
Он стоял на коленях, обратившись лицом к морю. Ни присесть, ни прилечь на бок он не мог: полярный волк, перед тем как его отогнала охрана, успел доказать Сигурду, что он способен не только рычать…
Втащив дедушку на самую вершину, к ногам Валечки, Ахсину-х с трудом разогнулась, ища кого-то глазами. Дедушка все так же лежал с полуоткрытым ртом, из которого торчал огромный змеиный глаз — видно, никто не решился вынуть его изо рта покойника.
Отдышавшись и убедившись, что Аверьянова нет, девочка посмотрела с мольбой на Ивону Стефановну:
— Боги желтых камешков со дна Оленьего Ручья, светящиеся под солнцем в день летнего праздника Ау, вернули мне дедушку…
Было понятно, что девочке пришлось побеспокоить не одну тысячу богов, пока наконец нашлись такие, хоть и не бог весть насколько раскрученные, которым тем не менее была небезразлична участь Ахсину-х и ее дедушки Рахтылькона, которые оказались компетентны в решении вопроса о жизни и смерти дедушки и, мало того, имели при этом право принять окончательное решение самостоятельно, без проволочек, экспертиз, согласований.
Подтверждая ее слова, Рахтылькон с трудом приоткрыл один глаз.
— Будь проклят тот день, когда я решил ступить ногой на утлый челн, подаренный мне из подлости братом… — донесся с берега голос Сигурда.
— Поздравляю, — кивнула Ивона Стефановна.
— Боги желтых камешков со дна Оленьего Ручья, светящиеся под солнцем в день летнего праздника Ау, велели сказать, что дедушку нужно немного лечить…
— Сто граммов, — совершенно четко, несмотря на глаз во рту, сказал вдруг дедушка Рахтылькон.
— Провались в бездну убожество фьордов, среди которых суждено мне было увидеть свет! Прочь от меня вы, все трое: Урд, Верданди и Скульд — Прошлое, Настоящее и Будущее! Не было Прошлого, нет Настоящего, так пусть не будет и Будущего!
Услышав журчание спиртного, струящегося в пластиковый стакан, дедушка Рахтылькон вынул глаз изо рта: поправляться с глазом во рту дедушка еще не успел научиться.
Извлеченный изо рта глаз тут же исчез, словно растворился в его ловких пальцах фокусника, а дедушка Рахтылькон с благодарностью принял стопарь, после чего самостоятельно сел и, широко открыв ожившие глаза, стал осматривать пейзаж, словно гость из далеких звездных миров, впервые посетивший Землю и пришедший в восторг от ее красоты и радушия.
— Видар, бог несчастья, избравший меня….
Ивона-Валечка, предоставив Ахсину-х и ее воскресшему дедушке самостоятельно решать свои проблемы с помощью небольшой корзинки, содержащей остатки ночного пиршества, спустилась с холма вниз и подошла к Сигурду.
Обращенный лицом к морю, Сигурд не замечал ничего.
— Будь проклято утро, в которое я увидел свет, и вся моя жизнь, которую я не просил. Лучше было бы вовсе не жить, чем жить и терять, жить и терять…
Сдвинув Рожка себе под мышку, Ивона Стефановна вынула из сумки штрих-кодер и, поиграв с кнопками, взглянула на дисплей. То, что она там увидела, видимо, совпало с ее предположениями, так как она едва заметно кивнула.
— Лучше сдохнуть, чем жить этой жизнью! — крикнул Сигурд облакам над Атлантикой, картинно раскинув руки.
Ивона Стефановна, Валечка Дроздова, положила штрих-кодер обратно в свою сумочку и затем, достав из нее небольшой дамский браунинг, выстрелила Сигурду в затылок.
Аверьянов встал из-за стола и вновь посмотрел в лицо сыну:
— Как же вы так могли поступить с Оленой, ребята?
— Мы же вам все уже объяснили, Николай Николаевич, — ответила Катя.
Алексей промолчал.
— У нас не было другого выхода, понимаете?
— Нет, Катя. Не понимаю. Другой выход есть всегда. И надо было найти его.
— Ну, вот вы вернулись, вы его, наверное, и найдете. — В голосе Кати прозвучала легкая тень подковырки.
— Найду, — кивнул Аверьянов-старший. — Найду. Дайте-ка мне бумажку со штрих-кодом этого места, где она лежит в анабиозе.
— Я потерял эту бумажку, папа. — На Алексея было страшно смотреть. — На пиратском судне, когда золото грузили. Искать в тот момент времени не было. Но можно снова вернуться на хронотопе в прошлое…
— Нельзя, — ответил Николай. — Сегодня мир сильно съедет куда-то. Коптин его сдвинет буквально с минуты на минуту. Ты даже во вчера нормально не сможешь въехать. Через пять—десять минут у нас у всех будет другое вчера.
— А ты можешь связаться прямо сейчас с Коптиным?
— Нет. Уже нет.
