Болезни и старость были приручены, и человеческие тела могли переносить даже чудовищные повреждения. Если человек поступал осторожно и здраво, ему не от чего было умирать.
Но фениксоподобные исповедовали иной вид убеждений. Они жили в маленьком горячем мирке. Жабры их были усилены трехстворчатыми, наполненными черной кровью легкими, и обмен веществ шел быстро и необычайно интенсивно. В то время как большинство крылатых разумных рас вяло парило или планировало, фениксоподобные реяли подобно соколам, будучи размером с человека. Умелые охотники и решительные воины, они обладали древней культурой, гораздо более древней, чем человеческая. И все-таки, несмотря на мощь новейших технологий, бессмертия они не достигли - и большинство из них благодарило за это судьбу.
В устах людей их название звучало двусмысленно.
Слово «феникс» принадлежало древнему египетскому мифу. Или это была история с Марса? В любом случае, название подходило им лишь отчасти. Во-первых, они не были птицами, а во-вторых, едва доживали до пятисот лет. У большей их части уже к тремстам годам физическая немощь и дряхлость отнимали способность полета, песен и величия.
После смерти тело вместе с церемониальным гнездом сжигалось. Однако вместо того, чтобы наградить их сладким воскрешением, семья или друзья забирали холодный белый пепел, а затем ветра и другие соплеменники разносили эти мягкие останки во все концы их огромной тюремной клетки.
Для них построили дом отнюдь не из милосердия. Премьер, как всегда, преследовала при этом далекоидущие цели. Если Корабль будет привлекать пассажиров иных рас, то команда должна знать, как, что и почему происходит на его необозримых окраинах, а потому решила превратить глубокие пещеры в жилища, где любые биологические виды чувствовали бы себя как дома. Главному инженеру было приказано попробовать осуществить это. Только вечность спустя, уже научившись понимать Премьера, Уошен смогла представить себе женское нетерпение, столкнувшееся с манерой ее отца - талантливого исполнителя, осмеливавшегося ворчать по поводу своей работы и не видевшего в явной ее сиюминутной бессмысленности всех грядущих выгод.
Обиталище фениксоподобных представляло собой род своеобразной магнитной бутылки.
Или контейнер с антивеществом, хотя таковое предположение являлось лишь дикой догадкой. В любом случае оно было настоящей тюрьмой.
Тюрьма имела пять километров в диаметре и более чем двадцать в глубину и являла собой настоящий колодец густого теплого воздуха, прикрытый плотными облаками и с массой плавающих растений. Там находились всевозможные биологические формы, взятые со звездолета фениксоподобных, а затем окультуренные и приспособленные к местным условиям. Света в звездолете не было, поэтому на искусственном небосклоне установили специальные лампы, зажигающиеся и гаснущие с необходимыми интервалами. Ни тайфунов, ни бурь в помещении не предусматривалось, поэтому воздух циркулировал благодаря спрятанным вентиляционным трубам и другим инженерным хитростям. А для того, чтобы скрыть круглые стены, любые поверхности прикрывались подобием бесконечных облаков - иллюзией, правдоподобной лишь для людей, но не для фениксоподобных, подлетавших к ним слишком близко.
Тюрьма предназначалась для содержания побежденных и врагов, но и те, и другие быстро старели и оставляли ее навсегда.
Уошен довелось наблюдать похороны одного старого воина. Теперь это казалось невероятным, но она помнила, как стояла среди тысячи себе подобных на платформе рядом с огромной полукруглой стеной, вцепившись в поручни и глядя на крылатые тени, пролетавшие мимо грациозно и смело, с громкими песнями, слышными даже за неумолчным шумом ветра и уносившиеся все выше и выше.
Когда же начали развеивать пепел, понесшие утрату оказались слишком далеко, чтобы рассмотреть их. Никто не сомневался, что они это сделали нарочно.
Юная Уошен долго обдумывала увиденное и на следующий день, а, может быть, и год, предложила:
- Давайте отпустим оставшихся фениксоподобных на свободу, ведь все те, кто были когда-то нашими врагами, давно уже умерли.
Отец был озадачен таким поворотом мыслей и решил на всякий случай предупредить свою мягкосердечную дочь.
- К твоему сведению, фениксоподобные - не люди, а просто говорящие существа, утверждающие, что «образ жизни ты получаешь прежде крыльев». Это, моя милая, между прочим, означает еще и то, что их дети и внуки вовеки предопределены ненавидеть нас, как ненавидели нас и их предки.
- Если не больше, - неожиданно мрачно добавила тогда мать.
- Эти существа затаили недоброжелательность по отношению к нам, - продолжал отец. - И, поверь мне, они смогут быстро снова превратить ее в ненависть.
- Люди не такие, - усмехнулась острая на язык дочь. Но ее ирония осталась незамеченной, а, возможно, даже и не понятой.
Остального Уошен вспомнить не могла. Современный мозг - сочетание биокерамики, сверхпроводимых протеинов, древних жиров и квантовых сосудов - невероятно долговечен. Но, как и обычный мозг, склонен упрощать все, что ему известно. Он выпрямляет. Выравнивает. Его первейшими союзниками по-прежнему являются инстинкт и привычка, и даже мудрейшие души до сих пор используют искусство экстраполяции, что чаще всего является не чем иным, как обыкновенной поспешностью в суждениях.
Собравшись с мыслями, Уошен могла бы припомнить еще десятки стычек с родителями. Детство порождает свободу, избегающую ответственности; и она вспомнила несколько нелепых некрасивых скандалов, являвших собой разновидности обычных эмоциональных всплесков или, попросту говоря, истерик. Однако эти всплески не раз заставляли двоих способных инженеров сидеть в темноте спальни и недоуменно спрашивать себя, как и когда они успели превратиться в таких ужасных и бестолковых родителей.
Фениксоподобные стали для Уошен и ее ближайших друзей событием, настоящим поворотным пунктом или тем, о чем можно в просторечии сказать: «Клюнул жареный петух».
Родилось небольшое и нестройное политическое движение. Его самые отчаянные последователи, вроде Уошен, публично протестовали против существования тюрьмы. В конце концов, кульминацией их усилий стала шумная демонстрация, устроенная прямо перед станцией Премьера. Тысячи молодых людей требовали свободы и милосердия. Мелькали плакаты с изображениями бескрылых фениксоподобных в черных железных цепях. Это было значительной и смелой акцией, принесшей даже некоторую победу: юным делегатам разрешили посещать тюрьму, лично наблюдать за соблюдением условий содержания узников и даже разговаривать с несчастными чужими под бдительным оком капитанов.
Именно там Уошен и встретила первого в своей жизни чужого.
Фениксоподобные отличались замечательной красотой. Однако этот был просто исключительным. Сильные крылья оканчивались ярчайшей золотой бахромой с отливом в черноту, а тонкое значительное лицо состояло, казалось, лишь из клюва и глаз. Эти глаза цвета медного купороса сверкали, как отполированная гемма, а клюв, переливающийся гагатом, казался невероятно острым. Неожиданно представший изумленному взору во всей своей красе Уошен фениксоподобный мужчина открывал его во время пения и затем подолгу держал открытым, жадно заглатывая кубометры воздуха, необходимого для того, чтобы перелетать с места на место - и жить.
Аппарат на его груди переводил изысканные песнопения на человеческий язык.
- Здравствуй, - сказал он Уошен и назвал ее «человеческой наседкой»..
В их делегации было еще несколько молодых девушек, но Уошен явно выделялась из всех. Следуя заранее принятому и согласованному еще несколько недель назад протоколу, она взяла на себя роль посредника при переговорах с заключенными.
- Мы хотим помочь вам, - настаивала она. Ее переводчик мгновенно переводил слова в песни. - Мы хотим добиться вашего свободного передвижения по всей территории Корабля. А пока это недостижимо, хотим устроить вашу жизнь здесь наиболее удобным образом.
Коробка на груди фениксоподобного ворчала в ответ:
- Будь прокляты все удобства.
Делегация молодых людей даже растерялась, услышав такой ответ.
- Как тебя зовут, человеческая наседка? - неожиданно пропел фениксоподобный, обращали свой взор
