повезло. Нас подобрали полицейские и доставили сюда.
– Мы в тюрьме, Дик?
– Да, в тюремной больнице.
– В чем нас обвиняют?
Он услышал, как Дик попытался засмеяться, но смех сразу сменился стоном.
– В подстрекательстве к мятежу. Получим по шесть месяцев. Полицейские нашли там литературу.
– Ты не скажешь им, что я несовершеннолетний, а, Дик?
– Нет, не скажу. Лучше помолчи. Голос у тебя звучит неважнецки. Отдыхай.
Рут лежал молча, весь словно завернутый в тупую боль. Немного погодя он снова заговорил:
– Дик, а ведь больно не было. Странно. Я чувствовал себя как на крыльях. Хорошо.
– Ты вел себя молодцом, малыш. Ты вел себя не хуже любого. Я расскажу о тебе в комитете. Ты вел себя просто прекрасно.
Рут пытался собраться с мыслями.
– Когда они сшибли меня, я хотел сказать, что я на них не в обиде.
– Верно, малыш. А я о чем говорил тебе? Это не они. Это система. Их не хочется ненавидеть. Просто они не знают ничего лучшего.
– Дик, ты помнишь, как говорится в библии? – Голос у Рута был сонный. – Что-то вроде «простите их, они не ведают, что творят»?
– Малыш, выкинь из головы эту религиозную чепуху, – сурово откликнулся Дик. И добавил раздельно: – «Религия – опиум для народа».
– Да, конечно, я знаю это, – сказал Рут. – Но я не о религии. Просто… у меня было такое чувство. Ну, точно такое чувство.
