– На то есть много причин. Взять хотя бы твои командировки. Ты обязательно будешь уезжать, возможно, в долгосрочные поездки. Мне придётся ездить за тобой, не так ли? А я не хочу.
– Не хочешь?
– Не желаю быть твоим хвостиком, не хочу быть завязанной на тебе. Тебе дана твоя жизнь, мне – моя. Нам хорошо вместе, но мы не вправе связывать друг друга. Мы должны спокойно смотреть друг другу в глаза.
– Почему ты так уверена, что семья лишит нас этого спокойствия?
– Ты – мужчина, мой милый. Ты уже не мальчик. Ты круто изменился. – Она посмотрела на меня с некоторой грустью. – Хорошо, что мы открыты друг для друга и позволяем себе говорить откровенно. В этом нам с тобой удивительно повезло. Так вот… Ты будешь уезжать, у тебя будут там женщины… Не мотай головой, как упрямый ишак. Будут женщины, будут. И мне бы не хотелось, чтобы ты изменял жене. А покуда ты свободен, у тебя есть на то полное моральное право.
– Любопытный подход.
– Трезвый.
– А ты? – Я взял её за плечи.
– Я тоже не желаю связывать себя. Ты же не можешь гарантировать, что будешь приезжать ко мне каждые выходные для исполнения супружеского долга.
Я увидел в её глазах блеск айсбергов. Как спокойно она рассуждала об этом! Должно быть, хороший психолог также циничен, как разведчик. Да, мы представляли собой славную пару.
– На каждые выходные, конечно, не смогу приезжать, – согласился я. – Но ведь я пока ещё не уехал никуда. Не рано ли ты распланировала нашу жизнь порознь?
– Не рано. Ты сам теперь всё раскладываешь по полочкам. Я же сказала: ты изменился. Если изменился ты, должна измениться и я. Иначе нам не поладить… Но я всё равно люблю тебя. И надеюсь, что ты однажды переступишь через твоё нынешнее состояние и вернёшься к былому писательскому миросозерцанию.
– Тебе так сильно не хватает этого?
– Чертовски. Мне это очень нужно, – она прижалась ко мне грудью. – И вот что я скажу тебе. Если ты вдруг заявишь однажды, что литература для тебя – просто пшик, то я уйду без колебаний, не задержусь ни на мгновение. Ты меня понял?
Я её понял. У неё был вполне красноречивый взгляд. В нём не осталось и намёка на лёд. Глаза пылали страстью. Глаза угрожали мне. Глаза умоляли меня.
– Меня не устраивает положение жены шпиона. Я не одобряю твою профессию. Но ты сделал выбор, – она дёрнула бровями, – это твоё право.
– Ты же не была против, когда узнала об этом. Мы же обсуждали…
– Юрочка, дорогой мой, я готова идти за тобой хоть на край света, но не за любым тобой. Помнишь, как Мастер и Маргарита жили в полуподвале? Я тоже хотела так, я могла бы и даже была бы счастлива при этом…
Я оторопел. Ведь ещё совсем недавно она рисовала для себя исключительно шикарное будущее и даже вышла за Олега Морозова, за этого отпрыска какого-то нефтяного магната. Но пришла ко мне, забыла о лимузинах и светских раутах. Увидела во мне то, что показалось ей куда более важной стороной жизни. А я от этой стороны потихоньку отступил.
Чёрт меня дери! Что же я натворил? Ведь я мог потерять Таню! Я почувствовал, что на меня накатила волна холодного ужаса. Как в тот день, когда Таню сбил автомобиль.
Через год я получил диплом. Был ли я счастлив в тот момент? Теперь уже не уверен. Я испытывал удовлетворение, осознавая, что определённая часть пути пройдена.
Учёба в разведшколе пробудила во мне нечто незнакомое: я жаждал окунуться в мир острых ощущений, мир опасности, чтобы узнать, тот ли я, кем себя считаю. Внимательно изучая прошедшие годы, перелистывая страницы своей жизни, осмысливая своё поведение, свои знакомства, свой характер, я постепенно пришёл к следующему выводу: я был рождён для того, чтобы тем или иным путём прийти в разведку. И вот я пришёл туда, стал солдатом. Теперь мне хотелось испытать себя в деле.
– Чушь, Юрка, всё это чушь! – воскликнула Таня, услышав мои умозаключения. – Ты рождён, чтобы творить книги. А разведка твоя… Что ж, поиграй в шпиона, если тебе так хочется. Может, это даст тебе хлеб для очередного произведения… Впрочем, всё равно я тебя поздравляю, потому что сейчас тебе это кажется важным.
За три года, проведённые в академии, я опубликовал в журнале «Поколение-7» множество статей, которые должны были служить мне добротной легендой: всё это время я работал журналистом. Теперь «Поколение-7» командировало меня в Испанию.
В Мадриде я первым делом явился в резидентуру где меня принял мой начальник, человек с виду добродушный и мягкосердечный, но наделе, какя слышал от моих товарищей, тигр с мёртвой хваткой. Среди подчинённых он был известен как Старик, хотя стариком не выглядел. Наш недолгий деловой разговор он заключил следующими словами:
– В ближайшее время, Юрий Николаевич, вы ко мне сюда не приезжайте. Займитесь своими прямыми журналистскими обязанностями. Помотайтесь по городу, поищите материал для своего журнала. Займитесь, так сказать, свободным творчеством. Испанцы должны привыкнуть к вам, вашему распорядку дня.
– На что-нибудь обратить особое внимание, Виктор Алексеевич?
– Пока ничего конкретного. Познакомьтесь с городом. Обживитесь. Прочувствуйте здешний воздух. Может, вам повезёт сразу завязать какие-нибудь связи. Только старайтесь не спать с женщинами без оперативной необходимости.
– Я же не маленький мальчик.
– Маленький мальчик и не стал бы спать с женщинами, Юрий Николаевич. А вы большой мальчик, в том-то всё и дело. В Барселону вам через неделю, я не ошибаюсь?
– Да.
– Вот перед отъездом и загляните ко мне, я вам передам кое-что для Маркелова. Он там по нашей линии в консульском отделе.
– Что-нибудь по работе?
– Нет, это лично от меня, – ответил резидент. – Книги для его дочери, сказки там всякие. Так что ничего прятать не нужно, всё чисто. В Барселоне, как я понимаю, вы пробудете дольше, чем здесь, стало быть, успеете лучше освоиться. Там город поменьше нашего, а работы будет больше, чем здесь. Как только контрразведка занесёт вас в «чистые» журналисты, она снимет «наружку». У них там в общем-то спокойно, но всё же будьте поаккуратнее.
– Буду.
Мадрид не произвёл на меня впечатления, это город без собственного лица. Все улицы более или менее похожи на улицы других европейских городов. Кое-где, конечно, можно найти места, которые до сих пор хранят облик старого Мадрида, например, древние площади типа Пласа Майор, но их мало. На этих «пятачках» приятно посидеть, никуда не торопясь, и просто поглазеть на прохожих – люди одеты так, как принято одеваться сегодня, и потому всё вокруг, даже в этих старинных закутках, воспринимается вполне современно. И всё же построенные в годы средневековья дома с причудливыми балконами, стены с рисунками, выгоревшими на беспощадном солнце, горшки с цветами на подоконниках – всё это позволяет ощутить себя немножко в другом мире. Так и кажется: вот-вот появится из дальнего угла площади кабальеро верхом на гнедом коне, в раззолоченном наряде, в широкополой шляпе, с пикой в руке, а с балконов его будут приветствовать чернобровые красавицы с раскрытыми веерами в руках, подбадривая всадника громкими возгласами и принуждая скорее вступить в схватку с выпущенным на площадь чёрным быком.
Но это лишь игра воображения.
Самое сильное впечатление от Мадрида – проститутки. Я не представлял, что эти размалёванные жрицы любви могут быть так страшны и что их так много. С наступлением сумерек они выползали из всех щелей, как тараканы. Стоило мне свернуть с главной улицы в переулок, как возле каждой двери – а двери эти, с убегающими в грязное чрево подъезда лестницами, встречаются через каждые пять-шесть шагов – возникали женщины в ярких кофточках и коротких обтягивающих юбках. По большей части они были
