Здоровяк кивнул и вернулся назад. Прошло около часа, когда двери дома номер семь отворились и вышел мужчина, как с удовлетворением отметил наблюдатель, небольшого роста и хромой. Диндони свернул на Виа Торта, чем упростил все дело, ибо шел в сторону кафе, где сидел напарник.
Кафе Диндони не миновал. Войдя в зал, где здоровяк занялся газетами, он раздвинул штору и прошел во внутреннюю комнату. На ходу бросил пару слов девушке за стойкой, та в ответ улыбнулась.
Оба мужчин последовали за Диндони за штору. Там была небольшая комната, в ней стоял единственный стол и три или четыре стула – только для избранных посетителей. Когда они вошли, Диндони поднял глаза и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его. Тут появился официантка и зашумела:
– Это приватное помещение, уходите, пожалуйста!
Здоровяк поставил стакан на стол, капнув немного жидкости на его гладкую поверхность и пальцем нарисовал что-то похожее на пятерку, но без верхнего хвостика.
– Вы что, глухой? – набросилась на него официантка. – Мне повторить или послать за хозяином?
Палец здоровяка снова пришел в движение, обведя вокруг недописанной пятерки кружок. Диндони это словно загипнотизировало. С трудом отведя взгляд он сказал официантке:
– Мария, эти синьоры – мои друзья. Будь так любезна, оставь нас в покое.
– Друзья? – презрительно переспросила она. И тут заметила, как Диндони напуган.
– Вот именно, – сказал один из мужчин. – Давайте выпьем. Для моего друга и меня – «Граппа Тоскана». Для вас тоже, синьор Диндони? А вам, Мария?
Пробормотав – «Мне ничего», официантка исчезла за портьерой. Наполняя три рюмки ликером, недовольно заметила, что у неё дрожит рука.
В полицейском участке на Виа дей Барди сидел карабинер Сципионе, тучный черноволосый сицилиец с румяным лицом, разделенным пополам прямыми черными усами, и старательно заполнял протоколы.
Лейтенант Лупо, войдя с пачкой бумаг в руке, бросил одну из них на стол.
– Рапорт с Главного вокзала, – сказал он. – Какие-то двое мужчин приехали экспрессом из Рима в 18. 50, звонили из будки на перроне и ушли в город. Были при чемоданах и, похоже, собирались здесь задержаться. В донесении говорится, что они выглядели подозрительно. Хотел бы я знать, почему.
Сципионе понял, что вопрос риторический, и отвечать не стал.
– Возможно, стоит обратить внимание. У ребят на вокзале на такие вещи нюх.
Завтра я хочу видеть сводку регистрации по отелям.
Сципионе сказал:
– Синьор лейтенант понимает, что имен будут сотни. Сейчас толпы туристов.
– Постарайтесь думать головой, если Господь вам её дал, оборвал его лейтенант. – Эти двое – итальянцы, значит можете оставить в покое всех американцев, англичан, французов, скандинавов, испанцев… нет, впрочем, испанцами лучше не пренебрегать.
2. Вторник, утро: Роберт Брук за работой
Как выяснил Брук хуже всего было пробуждение. Теперь он уже не так тосковал о Джоанне, как раньше, но пока он спал, была перед ним как живая, сидела в кресле у камина, лежала в постели – казалось, стоит протянуть руку и коснешься её плеча.
Но проснувшись он тут же осознавал, что Джоанны уже нет, что одна её часть превратилась в горсточку пепла в предместьи северного Лондона, а другая погасла, как задутое пламя.
Слышно было, как Тина возится в кухне, видно открыла своим ключем, пока он спал.
Это уже прогресс, ещё недавно к её приходу он давно был на ногах. Малейший прогресс в выздоровлении доставлял ему удовольствие.
Встав, он умылся, тщательно выбрился, почистил зубы и надел чистую рубашку; эта каждодневная рутина помогла ему держать себя в руках.
Когда вошел в гостиную, завтрак уже был готов: кофе в старинном серебряном кофейнике, молоко, гренки с маслом и апельсиновый джем.
В галерею он отправился пешком. В гараже стояла машина, серый «санбим тэлбот», но если не было дождя, предпочитал ходить пешком. Вначале вниз по Виа Микельанжело к Арно, потом через мост со свеже отреставрированным парапетом и вдоль набережной к книжному магазину и галерее на Виа ди Бенчи.
Улицы полны были юношами и девушками, которые мчались в школы на велосипедах, мотороллерах или пестрыми пешими стайками. Итальянская молодежь нравилась ему больше её британских сверстников: тут лучше одевались, чаще мылись и, вероятно, были более уверены в себе, потому что не думали столько о том, какое впечатление производят на старшее поколение.
Он настолько задумался, что капитан Королевского военно-морского флота Комбер довольно долго шагал рядом, прежде чем Брук его заметил.
– Я ждал вас, – сказал Комбер, бодрый мужчина с воинственно торчащей бородкой. – Сегодня туристы здесь так и кишат. Вашему бизнесу это на пользу.
– И да, и нет, – ответил Брук. – Половина из них заходит ко мне только поглазеть.
Хватают дорогие книги жирными пальцами, а когда замечают мое недовольство, расщедрятся и купят путеводитель за триста лир.
– Ну да, когда вы упрете в них свой ужасный отсутствующий взгляд, они, наверно, каменеют – как же звали того героя? – как при взгляде на голову Горгоны.
– Любите вы ерунду говорить…
