на ЕЕ смену и исключений не имеет. Новый год и дни рождения включены.
Я никогда не понимала графика наших вахтеров. Скорее всего, та пара человек, которые
иногда были замечены в окошке-амбразуре, только заменяли Михалну в некоторые дни. Но на
праздники?—?никаких замен!
Не помню, какой-то праздник был, типа Дня машиностроителя. Ну, не праздник, скорее
повод. Звонят друзья. Может, кто-то из них таки машиностроитель, не помню. «Мы едем! С
детьми, гитарой, пивом. Встречай!» Я обрадовалась, дочка в восторге, следующий звонок:
«Выйди, пожалуйста, забери нас, мы в подъезде». Выхожу. Немая картина. Две семейные
пары, двое детей, гитара (пива не видно, бутылки в рукавах). Взрослые, состоявшиеся люди
стоят, как школьники, пред бабушкой-вахтером и не ругаются, не спорят, не оправдываются.
Слушают. Вспомнилась линейка в пионерском лагере. Вожатый зачитывает распорядок дня:
«Ровно в десять?—?отбой!»
Как она это делает? Не кричит, не ворчит. Говорит мало, четко и главное?—? доходчиво.
Как? Чужой человек. Я перед родителями так не стояла на вытяжку.
—?Мы будем только тихие песни петь, честно. А детей сразу спать уложим. Всех. (Под
гипнозом, добавляю про себя.)
—?Бред! Свободная страна!?—?доказываем мы друг другу уже в безопасном месте, за
дверью квартиры. Но, несмотря на это, начиная с десяти, по очереди одергиваем детей:
«Тише!»
Сами переходим на спокойные романсы. Вопрос: «Кто пойдет за пивом?» звучит как
приговор.
Смотрю в окно. Венки. Ее больше нет. Воскликнуть цинично: «Свобода!»? Не то чтобы я не
цинична. Просто не хочется. Конечно, смерть?—?это всегда страшно, даже если совсем чужая.
Я подумала, а вдруг бы она не умерла, а переехала. В другой дом, в другой город. Мне
кажется, мы, жители этого подъезда, все равно ощущали бы потерю. Парадокс? Скорее
закономерность.
Кем она была? Может быть, учитель? Актриса? Физик-ядерщик?
Михална?—?это и возраст, и профессия, и пол, и семейное положение. Это образ, легенда.
Какое невиданное чувство мы испытывали к этому человеку? Любовь? Ненависть? Уважение?
Страх? Не знаю. Но, кажется, все мы, жители первого подъезда, и каждый из нас в
отдельности, потеряли что-то очень важное.
ОН СУЩЕСТВУЕТ, И ОН МЕНЯ ЛЮБИТ. Несвятому?Валентину посвящается
? ?
Там, где заканчивается сказка и начинается быль, всегда есть занавес.
Но «The end», «Finitа» и «Конец»?—?это не все. Почему? Потому что у любой сказки всегда
есть продолжение. А когда продолжение заканчивается, начинается следующее продолжение
или… Или следующая сказка. А монолог Золушки и принца за занавесом?—?это переход. Для
удобства.
Мы всю ночь пили шампанское на берегу Красного моря. Море почему-то было синим. Темно-
синим. Я, наверно, даже под гипнозом не вспомню, о чем мы говорили тогда. Романтическая
чушь. Мне нравится это словосочетание. Обычно, когда в кино наступает такой момент, я иду
мыть посуду. Наверное, только два человека, сидящих с шампанским на берегу моря, способны получать кайф от бреда, который несут. Остальные должны скривиться и уйти мыть
посуду. И это правильно.
Шесть утра. Впереди шесть часов езды по пустыне и шесть дней с Ним. Хочется еще
добавить шестьдесят градусов жары, но совру, конечно. Скажем так, было ОЧЕНЬ жарко.
Дорогу из центра Израиля в Эллат местные жители называют «адский путь в райское
место».
«Райское место» находится где-то между Египтом и Иорданией. У меня мобильный «завис», пытаясь определить координаты. А главное?—?из всех этих стран почти одновременно пришли
sms-ки: «Вас приветствует такая-то страна». Приятно. Меня столько стран одновременно
никогда раньше не приветствовали. Я почувствовала себя главной героиней
