не так.
Остановить нас в лестничной шахте можно было только одним способом: устроить засаду у входа в терминал и расстрелять на лестнице из пулемета или файермэйкера. Однако странное дело – лайтеры в шахте продолжали гореть, хотя до сего момента арбитр пугал нас темнотой с завидным постоянством. Заставить нас брести во мраке километр по крутым лестничным пролетам, чтобы потом тепленькими изловить внизу на мушку, – упускать такую возможность для загнанного в угол Хатори было бы крайне глупо. Впрочем, ради эффекта внезапности он мог погасить лайтеры непосредственно в момент атаки…
Раньше мне доводилось воевать с Санада только на словах, и вот теперь пришлось встретиться с ним в настоящем бою. Надо признать, что в словесных баталиях я боялся его куда меньше.
Мы преспокойно добрались до дна колодца, не встретив никакого огневого сопротивления. Мои прогнозы не оправдывались, и я занервничал сильнее. И только подойдя ко входу в зал, возле которого на стенах отчетливо виднелись следы отгремевшего здесь месяц назад боя, я понял, какой тактический прием применил Санада. Однажды арбитру уже приходилось им пользоваться, причем в этом же самом месте. Только в тот раз мы с Кэрри бежали в противоположную сторону.
На что рассчитывал негодяй? Карабкаться наверх, прикрываясь заложником? Я сильно сомневался, что он и без заложника одолеет хотя бы половину пути. Или, может, никакого захвата заложника нет и в помине, а Хатори смирился с неизбежным и ждет нас, чтобы мирно сдаться? Чертовски трудно предсказать поведение отчаявшегося человека, способного на самоубийственные поступки, поскольку терять ему уже нечего.
Ожидая всего, чего угодно, вплоть до самого страшного, и гадая, успею ли я, если придется, обездвижить безумца легким зарядом стиффера (не будь Санада столь ценен для маршалов, вряд ли я проявил бы к нему такую гуманность), я осторожно переступил порог уже знакомого мне зала правительственной связи. Я чувствовал себя канатоходцем, идущим под куполом цирка без страховки. Каждый следующий шаг угрожал стать для меня роковым…
Мы заметили Хатори практически сразу. Оказывать нам сопротивление он был уже не в силах, так как без движения распластался на полу, возле кресла контролера, – натуральный морж, уснувший на морском берегу. Оружия в руках у арбитра не наблюдалось, но неподалеку возле стены валялась картечница. Я опустил стиффер – даже притворяйся Санада бессознательным, ему потребовалось бы не меньше четверти минуты, чтобы подняться с пола и броситься на нас. За это время я успею угомонить его и без стиффера.
Второе, что бросилось мне в глаза: дядя Наум в зале отсутствовал.
– Папа! – закричала Каролина, вошедшая следом за мной. Ее крик напугал меня, поскольку я сразу же решил, что глазастая дочь Кауфмана обнаружила отца, лежащего где- нибудь в дальнем углу. Я осмотрелся: нет, не заметить Наума Исааковича в хорошо освещенном зале было сложно.
– Папа, ты здесь?! – еще более взволнованно крикнула Каролина. – Папа, ответь!
Я хотел было попросить ее не шуметь – и так ясно, что дядя Наум куда-то запропастился, – когда из-под громоздкого пульта терминала раздался грохот и оттуда, уронив кресло, словно выгнанный из норы грызун, выскочил всклокоченный Кауфман. В руке у него находилась отвертка, а в зубах был зажат микролайтер – видимо, Наум Исаакович подсвечивал самому себе под пультом. Выплюнув лайтер и уронив отвертку, брошенный нами на произвол судьбы месяц назад дядя Наум обрадованно закричал и кинулся к дочери, которая при виде его моментально расплакалась от счастья. Растроганный Наум Исаакович тоже не сумел сдержать слез. Обнявшихся отца и дочь совершенно не волновало, что сейчас на них смотрят одиннадцать маршалов, включая меня. Я же ощутил несказанное облегчение и вполне естественное желание заключить в объятия обоих Кауфманов, однако сдержался – это была их семейная радость, да и не по мне такие сантименты.
Пока отец и дочь радовались долгожданной встрече, мы с маршалами столпились вокруг Хатори Санада. Фишер и компания напрасно переживали: арбитр не покончил с собой, как могло показаться вначале, а всего лишь пребывал в глубокой отключке. Обстоятельство это выглядело довольно странным. Я почему-то не предвидел такой исход – Хатори обязан был предстать перед нами либо живой, либо мертвый. Ну, в крайнем случае умирающий, если совершил самоубийство незадолго до нашего вторжения. Но чтобы вот так – лишившись чувств, словно впечатлительная барышня…
Под ботинками что-то захрустело. Я сразу же обратил на это внимание, потому что чистота в зале была идеальной – Санада ненавидел грязь и именно по этой причине крайне редко выходил лично инспектировать пыльные полигоны стадиума. По полу было рассыпано множество каких-то мелких одинаковых предметов, наподобие скорлупы от грецких орехов. Желая получше рассмотреть странный мусор, я наклонился и подобрал одну «скорлупку»…
«Эф-один» – было написано на маленьком полимерном колпачке. «Если у вас возникают затруднения при работе с ручным управлением… проконсультируйтесь со справочной службой, активировав сенсор «эф-один», – всплыл в памяти совет привратника Уильяма, когда он инструктировал дядю Наума, как пользоваться аварийной панелью терминала. Я держал в пальцах деталь от той самой клавиатуры, на которой Кауфман осваивал азы ручного управления.
– Любезный капитан, вы таки не представляете, как я жутко рад вас видеть! – Вопреки моим неоднократным просьбам, дядя Наум принципиально отказывался называть меня на «ты». Он приблизился и, обхватив мою ладонь своими маленькими ручками, энергично затряс ее в рукопожатии.
– Почему же? – удивился я, глядя на осунувшегося и небритого Наума Исааковича. – Очень даже представляю. Я тоже несказанно рад видеть вас целым и невредимым. Что здесь произошло, дядя Наум?
– Ай, что случилось, то случилось, не берите в голову, – отмахнулся Кауфман, но, заметив у меня в руке сенсор от клавиатуры, пояснил: – Мне жутко стыдно за свою горячность, молодой человек, но просто не удержался. Верите, нет, но я бы наверняка сделал это гораздо раньше, если бы не его охрана. – Он кивнул на бесчувственного Хатори. – Но слава богу, час назад вы уговорили этих нелюбезных парней уйти! Тогда ваш бывший босс совсем обезумел: собрался уничтожить терминал, а также стрелять по вас и моей дочери! Неужели вы думаете,
