Отбросив прихватки, Корри повернулась к холодильнику.
— Что, черт возьми, она делает? — в изумлении пробормотал помощник режиссера.
— Без паники, Паркер, — успокоил его Эйден. — Корри знает, что делает. Не вмешивайся.
Но режиссер, казалось, не слышал его.
— Мы не можем позволить ей отклоняться от сценария в прямом эфире.
Корри взяла самый большой огурец и показала его зрителям.
— Начнем с него. Имейте в виду, что по своим размерам этот огурчик значительно превосходит некоторую выдающуюся часть мужского тела, хотя большинство мужчин и будут пытаться заставить вас поверить, что это не так.
Паркер со страдальческим выражением лица взглянул на Эйдена.
— Я не ослышался?
Эйден молчал. Что-то подсказывало ему, что это только начало.
Злорадно ухмыльнувшись, Корри швырнула огурец на разделочную доску и схватила самый большой нож.
— Когда вы будете думать о том идиоте, который оставил вас с носом, просто представьте себе, что это...
Она обвела глазами студию, и Эйден заметил в ее глазах слезы.
— Вижу, вы уже догадались, что именно я имею в виду.
И она начала так яростно кромсать огурец, что даже директор программы не сразу сообразил, что следует прекратить трансляцию и включить рекламу.
Но прежде, чем он успел отдать соответствующее распоряжение, из зала раздался молодой женский голос:
— Корри, а чем вы с Кевином займетесь в новогодние праздники?
Корри взмахнула ножом и послала зрителям свирепый взгляд.
— Ничем, потому что этот пустоголовый осел бросил меня.
Такое поведение было совершенно немыслимым для Корри, которая всегда гордилась своим самообладанием. Она не могла понять, что на нее нашло и как она позволила такому, в сущности, пустяку, как злосчастное письмо Кевина, поставить под угрозу ее будущее на телевидении. Несколькими неуместными взмахами ножа она исключила всякую возможность дальнейшей трансляции ее шоу в прямом эфире. В этот момент раздался стук в дверь.
Она выхватила из коробки салфетку и быстро вытерла потекшую тушь.
— Войдите.
— Что с тобой?
Корри не особенно удивилась, увидев в зеркале отражение Эйдена, Ведь именно он отвечает за студию, а значит, и за ее несносное поведение.
Ока повернулась в кресле и пожала плечами.
— Выставила себя полной идиоткой. И больше ничего. Ну, давай же, Эйден, скажи скорее, что меня уволили. Что шоу сняли с эфира и толпа разъяренных редакторов ждет меня у выхода. Ну, скажи же хоть что-нибудь.
Он сделал два шага и остановился, будто опасаясь подходить ближе.
— Сначала скажи мне, что натворил Кевин? Она протянула письмо.
— Я получила его за десять минут до выхода в эфир.
Эйден пробежал глазами послание.
— Вот сукин сын!
Корри сдернула резинку с хвостика и резкими движениями начала расчесывать волосы.
— Я подозревала, что когда-нибудь это случится. Просто не думала, что он порвет со мной таким образом.
Эйден положил письмо на столик.
— У вас с Кевином в последнее время были проблемы?
Она сунула щетку в ящик и с треском захлопнула его.
— Наши отношения с ним с самого начала были проблемой. Но сейчас речь не об этом, а о том, какими будут последствия моего поведения на студии.
— Совещание назначено на завтра. Но что бы ни случилось, я с этим справлюсь.
Корри грустно кивнула.
— Наверное, исход дела зависит от того, какая часть моих зрителей была больше оскорблена — мужская или женская.
— Я бы сказал — мужская. Я заметил, что все мужчины в студии одновременно скрестили ноги и съежились, когда ты накинулась на тот несчастный огурец. — Он улыбнулся.
Ей надо быть благодарной ему за то, что он пытается подбодрить ее.
— Да уж. Этот момент был не лучшим на сегодняшнем шоу. Но Кевин меня так разозлил, что я обезумела от ярости. Прости, мне действительно жаль.
— Возможно, тебе станет легче, если я скажу, что тоже не в восторге от поступка брата, — Эйден сложил письмо и положил его во внутренний карман пиджака. — Ты не знаешь, где его можно найти?
— Если мне не изменяет память, сейчас он должен быть на пути в аэропорт. Шестичасовым рейсом он улетает в Балтимор. Ему надо взять интервью для своего журнала у одного известного футболиста.
Эйден взглянул на часы.
— Сейчас четыре, а Кевин всегда опаздывает. Если я сию же минуту поеду, то смогу застать его дома, а нет, так двинусь в аэропорт.
Корри нахмурилась.
— Эйден, что ты собираешься делать?
— Поговорить с ним.
Она встала с кресла и сразу же почувствовала себя очень хрупкой рядом с боссом. С ростом в метр семьдесят три сантиметра не так уж много мужчин заставляли ее чувствовать себя маленькой.
— Если ты думаешь, что можешь изменить его решение о разрыве нашей помолвки, то не беспокойся понапрасну. Она была обречена с самого начала.
— Я и не собираюсь. Если хочешь знать, я думаю, что без него тебе будет гораздо лучше.
Эйден воинственно настроен, с тревогой подумала Корри.
— Но он же твой брат.
— Его поведение нанесло ущерб одному из самых прибыльных проектов моей студии.
Корри была благодарна Эйдену за поддержку, хотя ей не понравилось, что он говорит о ней как о проекте.
— Раз я не могу отговорить тебя, хотя бы пообещай, что не наделаешь глупостей. Я и так натворила сегодня столько, что хватит на нас обоих.
— Я удостоверюсь, что все острые предметы будут вне моей досягаемости. — Он нагнулся и быстро поцеловал ее в щеку. — А теперь поезжай домой. Я свяжусь с тобой, как только смогу.
Когда Эйден вышел из гримерной, Корри кончиками пальцев прикоснулась к тому месту, которого только что коснулись его губы. Она растерялась. Эйден не из тех, что при прощании целуют в щечку. И к тому же он никогда не был склонен к проявлениям нежностей. Он вообще никогда не показывал своих эмоций, разве что неодобрение, выражая его холодным долгим
