мальчишка на экзамене. – И рассмеялся во весь голос. И смех был такой красивый, такой заразительный, что я мгновенно перестала нервничать и первый раз за все утро искренне улыбнулась.
– Давайте «Жан-Поль Шене», безалкогольное, чтобы и вам не обидно было – вы же за рулем, – предложила я.
– Договорились, – облегченно вздохнул Николай, вытирая испарину со лба. – Все, Матильда.
– Что – все?
– Экзамен я не выдержал? – вздохнул он и улыбнулся.
– Какой экзамен? – Я старалась не смотреть ему в глаза. – Что это вы придумали?
– Да ладно, проехали. – Николай на мгновение сделал серьезное лицо, а потом снова заразительно рассмеялся. – Мир?
– Мир, – согласилась я и пожала протянутую руку. Вполне приличный дядька, он мне даже начинает немного нравиться. Но все равно – это наша первая, блин, уже вторая, но точно последняя встреча.
– Зря вы так думаете. – Николай попробовал принесенный салат. – Зря вы думаете, что это наша последняя встреча.
Я подавилась. Кусок цукини встал у меня поперек горла.
– Вы, что, дьявол? Читаете чужие мысли? – сквозь кашель и слезы прохрипела я.
– Вот, – он протянул мне бокал с минеральной водой, – выпейте водички. Просто я уже старый стреляный воробей, девочка. Да и про интервью, честно говоря, я вам наврал.
– Ну я так и думала.
– А я придумал повод, чтобы познакомиться с вами поближе, и это у меня получилось.
«Самодовольный старый пень, – рассмеялась я про себя. – Получилось! Да ни фига у тебя не получилось, мы больше никогда не встретимся, что бы ты там себе ни напридумывал!»
ЛЮДМИЛА
Как-то незаметно ранняя осень перешла в позднюю. Красивые, горящие на солнце листья превратились в отвратительную кашу под ногами, а само солнце, кажется, уже навсегда скрылось за серой пеленой туч. Ветер, еще совсем недавно теплый и пахнущий прелой травой, налился свинцовым холодом и теперь изводил прохожих ледяными порывами. Уже не встретишь гуляющих в скверах мамаш с малышами, вездесущие бабульки тоже попрятались по квартирам, и только новому поколению все нипочем. Подростки тесными кучками жмутся во дворах, греются в подъездах, но по домам не расходятся. Вот и сейчас я прошла мимо такой молодежной группки. Мат вперемешку с визгливым смехом, девчонки с красными от холода носами, но в неизменно коротких юбках и их низкорослые, прыщавые, еще не оформившиеся сверстники.
– Эй, тетка! Закурить есть? – догоняет меня такой кадр. – Слышь, чего говорю?
Я оборачиваюсь и пожимаю плечами:
– Не курю я, мальчик!
– Ишь ты, «мальчик»! – обижается подросток. – Сама-то небось недавно молоко с губ обтерла. – И, грубо заржав, уносится к друзьям.
А у меня вырастают крылья. Устами младенца глаголет истина! Значит, я действительно сильно изменилась за последний месяц. Нет, ну то что похудела килограммов на десять, это и так видно. Старые джинсы теперь без ремня не надеть, сползают вниз. Конечно, и утренние пробежки, и неизменно пустой холодильник (который я, кстати, за ненадобностью позавчера отключила) сделали свое дело. Короткие волосы, говорят, тоже молодят, но не настолько же! Наверное, изменился мой взгляд – теперь кроме нового рецепта по приготовлению гуся с яблоками меня стали интересовать еще и мужчины.
Наши отношения с Николаем, к огромному моему сожалению, так и не переросли из дружески- приятельских в эротическо-сексуальные. Мы так и продолжаем каждое утро встречаться с ним в парке, приветливо киваем друг другу и бежим в разные стороны. Пару раз Николай даже поинтересовался, как мои дела, но ничего более. А я продолжаю красить глаза каждое утро перед пробежкой, купила себе приличный спортивный костюм и замираю при встрече с ним, продолжая верить в чудеса.
В моем почтовом ящике уже целую неделю, наверное, валяется какая-то бумажка, а мне то лень, то забываю, то некогда ее достать. Тяжело вздохнув, я открыла сумку и вынула ключ от ящика. Мне в руки упала повестка в суд: …та-та-та… гр. Симонов, та-та-та… гр. Симонову Людмилу Борисовну… та-та-та… для расторжения брака 31 декабря, в 10.00. Ну по крайней мере один новогодний подарок у меня уже есть. И небо не рухнуло мне на голову, и земля не ушла из-под ног. Со мной даже истерики не случилось. Я безразлично повертела в руках голубоватый конверт и, немного подумав, бросила его на дно сумки. До Нового года еще полтора месяца, пускай пока там полежит.
Чай с куском черного хлеба, легкий салатик да диетический творог – теперь обычный мой ужин. Я уже привыкла и даже нахожу некоторую прелесть в такой скудной трапезе. Вкусовые рецепторы обостряются, и любая пища, будь то даже обычный черный хлеб, кажется сказочно вкусной. Особенно если на обед был пустой чай, в лучшем случае – с молоком. Хотя эта гастрономическая тема меня совершенно не волнует. Сейчас все мои мысли заняты новой работой.
Я тяжело вздохнула и налила кипяток в большую кружку с отбитой ручкой. Фаина Альбертовна, моя непосредственная начальница, а также по совместительству главный бухгалтер, любила поговорить. И это было ужасно! Часами я была вынуждена слушать ее заунывные монологи о муже (старом импотенте), сыне (юном оболтусе), дочери (толстой корове), снохе (портовой шлюхе) и зяте (уроде с замашками явного уголовника). Также постоянно обсуждались соседи по лестничной клетке (свиньи-сволочи), теща, свекровь, и все их семейство (маньяки-полудурки) и даже маленькая четырехмесячная внучка (вся в сноху, такая же оторва). Причем Фаине было мало просто слушателя, она требовала от меня живого участия в ее семейных проблемах, моих нескончаемых восклицаний типа «Боже! Какая у вас выдержка! Да я бы просто с ума сошла от такой жизни!» или «Неблагодарные! (муж, дети, родственники, соседи, соседская собака, дворовый голубь). Да они должны на вас просто молиться!»
Вся эта мыльная опера выматывала меня до такой степени, что я готова была своими руками придушить Фаю уже после обеда. Но даже и не это было главное.
В коллективе меня не любили. Маргарита Ивановна здоровалась со мной сквозь зубы. Напрасно я пыталась наладить с ними человеческие отношения, наверное, я просто не умею этого делать. Павел Кузьмич почти не вникал в жизнь вверенного ему коллектива, он постоянно разгадывал кроссворды да читал «Криминальный вестник». Маргарита полноправно правила бал, а я всегда оказывалась как бы в стороне. А неделю назад меня «повысили». Марго, как обычно, пружинистой походкой подошла к моему рабочему столу и протянула лист бумаги:
– Прочитай и распишись. – Она поджала тонкие губы, накрашенные яркой бордовой помадой.
– Что это? – Я углубилась в чтение приказа. Оказывается, на период Фаиного отпуска я буду занимать должность главного бухгалтера. Я растерялась: – Как это?
– Как обычно, – буркнула Марго. – Разве Фаюша тебе ничего не сказала?
– Нет, – мотнула я головой. – Ничего.
– Ну, значит, забыла. – Марго нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. – Подписывай, долго мне еще ждать?
И я расписалась. А сегодня с утра начался кошмар. В нашу пыльную комнатку вошли трое молодых парней в спортивных костюмах и утепленных кожаных куртках. Они были похожи друг на друга, словно однояйцовые близнецы, и мне показалось, что я вернулась в лихие 90-е.
– Кто тут главный бухгалтер? – спросил пацан в черной шапочке.
– Она. – Маргарита Ивановна кивнула в мою сторону, а я испуганно подняла на них глаза.
– Ты? – Парень подошел к моему столу вплотную. – Ты?
Я съежилась под его тяжелым взглядом:
– Исполняю обязанности на период отпу…
– Не важно, – перебил меня парень. – Меня зовут Андрей Малинин, а это, – он кивнул на пацанов, стоящих у двери, – мои напарники, коллеги, так сказать.
– И что же? – Я посмотрела на Павла Кузьмича, ожидая поддержки, но директор даже не поднял головы от очередного кроссворда.
– Подпиши. – Андрей бросил мне на стол доверенность.
– Что это? – взяла я в руки бумажку. – Павел Кузьмич? Маргарита Ивановна? – обратилась я к
