— Эти тано не растащат труп по частям, пока мы доедем?
— Не растащат, — успокоил Сандерса Ламбер. — Его охраняют пана мол и, — ведь это их соплеменник.
Капитан Сандерс выругался про себя и остальную часть пути молчал. Опять, конечно же, горняк, — все панамоли крааля работают на синдикат. Нет, не все: несколько человек копаются на участке Шаве. И сколько помнит капитан, ни с одним из них еще не случалось ничего подобного. Больше всех везет? Опять догадки, домыслы, подозрения — Сандерс сыт уже ими по горло. А ему нужны доказательства. Доказательства — чего? Этого Сандерс пока и сам не знал, он только предполагал. И снова мысли его вернулись на круги своя.
Дорога пошла лесом. Солнце осветило верхушки деревьев, и его косые лучи пробивали уже кое-где редколесье. И тогда на полянах открывались картины, поражающие ярким буйством красок. Стаи карликовых зимородок, сверкая лазурно-голубым, оранжевым и светло-коричневым оперением, срывались вдруг с места и исчезали в густо-зеленых кронах деревьев, чтобы через секунду появиться с другой стороны. Отливая металлическим блеском, порхали маленькие изящные нектарницы, на мгновение зависая в воздухе на одном месте, и тогда можно было видеть, как мелко-мелко дрожат их пестрые крылышки. Падали с высоты с пронзительным громким криком стаи черно-белых птиц-носорогов, хлопая большими взъерошенными крыльями со звуком, напоминающим дыхание кузнечных мехов. И чертили воздух по всем направлениям кроваво-красными молниями изящные глазастые стрекозы.
Капитан Сандерс вздохнул и отвернулся от окна. Господи, сколько же красоты в мире! А он не помнит даже, когда в последний раз выезжал не на задание, а просто так — отдохнуть в лесу, полюбоваться этой красотой, послушать голоса птиц. Проклятая служба! Он покосился направо, и все очарование леса сразу же исчезло. Где-то здесь, совсем недавно, полицейский капрал Нголле скрывался в корневищах дерева, истекая кровью, от преследовавших его людей-крокодилов. Сандерс проследил потом весь его путь по кровавой дорожке от реки до поста. А на берегу он увидел взрезанный труп Иненги с вырванными сердцем и печенью.
Они проехали мимо крааля панамолей, притихшего и безлюдного, и вскоре увидели на опушке леса небольшую группу людей. Машина остановилась, и к ней подошел шеф «алмазной полиции» Бирс. Он молча пожал руки полицейским и жестом пригласил их следовать за ним.
Африканец с курчаво-черной головой, одетый в выцветшие синие джинсы и клетчатую рубашку, лежал навзничь, широко раскинув руки и ноги. Он был вспорот от пупка до горла, словно бритвой, и по его выпущенным кишкам ползали слепни и зеленые мухи.
Ламбер нагнулся над ним, и ему достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться, что у бедняги вырваны и сердце и печень. И тут он почувствовал характерный запах горелого дерева, смешанный со слабым запахом спирта. Он встал на колени, обнюхал лицо покойного и внимательно посмотрел в его незрячие, неестественно расширенные зрачки.
— Это ритуальное убийство, — сказал он Сандерсу, поднимаясь. — Но панамоль был пьян, точнее — смертельно отравлен: от него несет метиловым спиртом.
— Вы не ошибаетесь, Ламбер? Может, он запивал сорговую водку пальмовым вином?
— Нет, капитан. Тогда бы от него пахло ячменным настоем, а от него несет горелыми чурками.
Сандерс посмотрел в сторону крааля, а потом перевел взгляд туда, где за бамбуковыми зарослями стоял дом Шаве.
— Потому он и отклонился от прямого пути, Ламбер? — спросил он.
Ламбер прекрасно понял намек капитана: африканец мог достать метиловый спирт только в доме Шаве, Но не стал поддерживать его подозрение.
— Я не знаю, каков был его путь, — сказал он официальным тоном, — но отклоняться он мог и по другой причине.
— По какой же?
— До того, как его убили, он ослеп. Сандерс внимательно посмотрел на врача.
— Да, Ламбер, — сказал он в раздумье, — тогда вы правы — это действительно древесный спирт.
Он отошел к жителям крааля, которые охраняли труп от хищных птиц, и узнал от них, что звали убитого Макиуда, что работал он в синдикате промывальщиком, и что вчера вечером он вместе со всеми вышел с территории прииска. Больше его никто не видел.
— А не мог он по пути зайти в дом Шаве? — спросил Сандерс. Панамоли как-то странно переглянулись и стали медленно расходиться.
Постойте! — Сандерс успел схватить за руку замешкавшегося старика. — Так, значит, он мог зайти к Шаве?
Старик испуганно оглянулся на удаляющихся односельчан и, вытянув шею, тихо сказал:
— Нет, маса. Панамоль боится Шаве. Он не ходит к нему в дом.
— Потому что Шаве — ла-джок? Он тал, который танцует ночью?
— Нет, маса. Шаве не тал, он йир — дурной глаз.
— Но ведь у него работают люди из вашего крааля! — пытался хоть что-то выбить из старика Сандерс.
— Не знаю, маса. Я старый. Спроси другой люди, — старик осторожно, но решительно освободился от руки капитана и вприпрыжку стал догонять своих соплеменников.
Сандерсу ничего не оставалось делать, как, попросив фотографа остаться у трупа, пригласить Бирса и Ламбера пройтись по следу Макиуды. Вокруг тела следы были затоптаны множеством ног людей, приходивших посмотреть на своего соплеменника. А дальше след уже можно было «читать».
— Смотрите, — Сандерс показал на след, уткнувшийся в ствол молодой смоковницы. — Здесь Макиуда уже ничего не видел, столкнулся с деревом и упал. Видите, он достаточно повалялся по траве, прежде чем смог встать.
Дальше следы были неровными и шли зигзагом.
— А вот здесь Макиуда тоже повалялся, — Сандерс остановился у основательно примятой травы и осмотрелся. И прежде чем упасть, он пытался за что-нибудь ухватиться и поломал ветки аноны. Ламбер, посмотрите, что там? Да не берите голыми руками! Возьмите хотя бы в платок.
Ламбер вынул из кармана носовой платок, нагнулся и поднял за горлышко пустую бутылку из-под джина. Он поднес ее к носу и понюхал.
— Именно этим, — с удовлетворением сказал он, — и пахло от покойного. Если здесь и есть что от джина, то только шикарная наклейка.
Сандерс молча кивнул, и они пошли дальше. Но дальше было уже неинтересно, и капитан вскоре остановился.
— Я не хочу, чтобы нас видел Шаве, сказал он. — Обыскать его дом мы сейчас не можем, никаких обвинений предъявить тоже не можем, а спрашивать, был ли у него Макиуда, просто глупо. Мы можем его только насторожить. А в нашем положении делать это никак не следует. Бирс, — повернулся он к шефу «алмазной полиции», вы не хотели бы встретиться сегодня у вас с нашими друзьями?
— Да, — согласился Бирс. — Думаю, им надо показать снимки убитого.
— На том и договорились, — решил Сандерс. — Не будем забывать, что разумная медлительность всегда мудрее необдуманной торопливости.
И Бирс с Ламбером ничего не могла возразить против этих справедливых слов.
Глава 9
Мьонге в этот день не повезло. Он не видел, как со стороны бамбуковых зарослей почти к самому дому подходили полицейские, и потерял из виду топографов. Час или два они поработали на прежнем месте, а потом взяли свои инструменты, ушли за карьер, и отвалы скрыли их от глаз Мьонге.
— Этот панамоль, — сказал Рэмбо Гвари, — действует мне уже на нервы. Не люблю, когда меня рассматривают под микроскопом.
