— Все очень просто, — объяснил Гриша. — Когда у меня денег не было — я их страстно желал. Когда каждая монета в моей коллекции была событием, я млел в предвкушении. А что сейчас? У меня две коробки монет стоят не разобранных. И не говна какого-нибудь, раритетов, которые днем с огнем не сыщешь. Когда такое было, а?
— Ты потерял смысл жизни? — усмехнулся Агамемнон.
— А ты — нет?
— А я никаких сделок не заключал.
Гриша, помолчав, сплюнул себе под ноги. Месяц назад Тензор предложил им постоянное сотрудничество. Агамемнон лежал дома с температурой и поэтому никак не мог повлиять на решение друга. А оно было стремительным и необратимым. Гриша, окрыленный открывшимися перспективами, немедля подписал контракт.
— Ну и дурак, — сказал Агамемнон, узнав о случившимся по телефону. — А вдруг он и есть дьявол?
— Не говори ерунды, — испугался Гриша.
— Ну, готовься, — хихикнул Агамемнон.
— К чему?
— К геенне огненной, — рассмеялся Агамемнон. — К чертям и к сковородке с маслом.
Расстроенный Палий бросил тогда трубку, а сейчас, по прошествии месяца, шуток на этот счет вообще не переносил.
— Может, он и в правду — дьявол, а? — кутаясь в дубленку, спросил тоскливо нумизмат. — Как думаешь?
Агамемнон не успел ответить.
Из раздвижных дверей появились Тензор и Симонов. Первый оживленно оглядывался. Видно было, что он доволен результатами встречи. А вот второй шел, глядя под ноги, понурив плечи, маленький, жалкий, какой-то пустой. Словно там, за столиком в кафе Тензор выпил из него всю силу воли.
«Может, Тензор и правда дьявол?» — подумал Агамемнон.
— После договорим, — шепнул он Грише.
Александр Смагин
Этот парень Сане не понравился сразу. Гондона чуешь за версту. А этот явно был из них, гондонистых, но старательно косил под интеллигента. Во-первых, обращение «уважаемый». Да за такие слова, в некоторых местах сразу по морде бьют. Без сюсюканий.
— Пройти можно? — нагло интересуется. Мол, я тоже крут, но просто с девушкой, понял?
Саня зашел в кафе за пирожными. Они с утра ничего не ели, все трое. Больше всех страдал, конечно, сам Саня. Поэтому, хамоватые типы, которым в нерабочее время Сашок с удовольствием объяснял, кто они такие и откуда родом, сейчас его не сильно волновали. Он смотрел на вожделенный пакет с пирожными и мысленно уже впивался зубами в эклер.
Однако, хамоватый пацан смешал его мысли. Саня невольно глянул в зал и остолбенел. Даже про пирожные забыл начисто.
За столиком сидела Танька Тимофеева, как назвал ее студент со сломанным носом. Около нее стояли две полупустых вазочки с мороженным и две чашки кофе. Девушка грустила, подперев голову кулачками. Она смотрела на большие окна тамбура, где уединились ее курящие соседи.
Саня, машинально рассчитавшись, подхватил пакет и прямиком двинулся к столику.
— Таня? — спросил он, грозно склонившись над девушкой.
— Да, — подняла она карие глаза.
А девчонка ничего, мельком отметил Саня. В моем вкусе. Люблю таких стройненьких.
Вместо продолжения, Сашок щелкнул ножом. Выкидухи он никогда не любил, но ценил за должный эффект устрашения. Таня, словно зачарованная, уставилась на пятнадцать сантиметров ножевой стали. В глазах ее еще не было страха.
— Если крикнешь, убью, — тихо произнес Саня, резко сократив расстояние между лезвием и карими глазами. — Хоть пискнешь, убью. Порежу на колбасу. Как свинью. Ясно?
— Да, — проблеяла девушка.
— Пойдем, — сказал Саня и подхватил ее подмышки.
— Моя шуба — дрожащим голосом напомнила Тимофеева.
— Потом заберешь, я на машине.
Девушка оказалась легкой. Сашок запросто донес ее до дверей.
Конечно, он предвидел столкновение с этим ублюдком. Но когда Саня пинком распахнул дверь, мысли его несколько смешались. Он никак не ожидал встретить в тамбуре направленный прямо в грудь вороненый ствол.
— Поставь, телку, — приказал ему ублюдок. — И пирожные поставь — без сладкого останешься.
Хорошо, что этот парень во время напомнил про пакет.
Дальше Саня действовал, словно на автопилоте. У него было огромное преимущество — масса. И, конечно, козырной пакет.
Ствол пистолета ткнулся вниз, когда Саня резко ударил по нему своим сладким. Он прижал Тимофееву к себе и всей массой прыгнул вперед, на парня.
Тамбур и входная дверь оказались хлипкими, построенными на скорую руку.
Дверь и косяк не выдержали. Парень, а за ним Сашок с прижатой к груди драгоценной Таней, вылетели наружу с обломками облицовки. Парень завалился на спину и съехал по крутым ступеням. Саня, для верности, засадил ему ботинком в пах. Он перепрыгнул скорчившееся на снегу тело и метнулся к близкой машине.
Бак, отчего-то не валяющийся на сидении и не грезящий о Ларисе Пеговой, оперативно распахнул боковую дверь. Таня полетела в салон, Саня прыгнул следом.
— Двигай! — заорал он Пузырю.
Тот никак не мог попасть ключом в замок зажигания.
— Ща! — закричал Пузырь.
Выстрел! Стекло боковой двери лопнуло и посыпалось на Саню мелкими квадратиками. Он, завалившись на хнычущую Таню, нервно искал сползшую на бок кобуру.
Бак вытащил свой пистолет.
Бах! Бах!
Лопнуло заднее стекло. Саня, вытаскивая ствол, повернул голову. К машине бежали двое с пистолетами. Один, поскользнувшись, упал. Второй присел на колено, вздернул ствол и, все еще двигаясь по инерции, скользя, прицелился.
Жопа! — молниеносно понял Саня. Он всегда быстро схватывал острые моменты.
Он начал стрелять по этому второму.
Но тот был тоже далеко не промах.
Первым же выстрелом он засадил Баку в плечо. Вторым — прострелил лобовое стекло. Третьим… Саня не успел понять, что он сделал третьим выстрелом, потому что двигатель вдруг взревел, и машина с пробуксовкой резво рванула вперед. Он едва не разбил себе нос о сиденье.
— Гони! — исступленно заорал Саня. — Добавь гари!
Машина слетела с бордюра, снесла большой сугроб и выскочила на дорогу. Пузырь еле выровнял завилявший зад.
— Давай! — прокричал Саня.
По салону взметнулся снег и ледяной ветер.
— Ты как? — посмотрел Сашок на сморщившегося Бака.
