несут утешение…
Снаружи послышался унылый вой.
— Придется его впустить, — сказала Мюриэль.
— Мне пора. Мы с Мередит договорились встретиться у церкви, а перед отъездом отсюда зайти к Рут.
Мюриэль встревоженно нахмурилась — как оказалось, не от гнева, а от напряженной работы мысли.
— Рут! Хорошо, что вы мне напомнили. Пожалуйста, передайте ей, что у меня сохранились кое-какие бумаги ее отца. Я сейчас навожу порядок — обязана, раз дом продается. — Она неопределенно махнула рукой в сторону кабинета. — Надо было сложить все его бумаги в одно место сразу после его смерти и еще тогда передать его дочери. Но тогда Рут здесь не жила, поэтому я почти все оставила как было. Потом Рут поселилась здесь вместе с Джералдом, своим мужем. Он был славный, — как бы в скобках добавила Мюриэль. — Жаль, прожил недолго. Рак. Кстати, помню, я говорила Рут, что у меня здесь кое-что есть и если она хочет, может забрать. Она вроде бы обещала зайти и просмотреть бумаги, да так и не зашла, ведь Джералд как раз тогда заболел.
— Я ей передам. Что за бумаги?
Миссис Скотт шмыгнула носом:
— Преподобный любил называть это своими научными исследованиями. Обожал старинные легенды и все такое. Помешался на Зеленом человеке… Погодите!
Мюриэль встала и неуклюже заковыляла прочь из комнаты. Вскоре она вернулась и вручила Маркби мятую картонную папку:
— Вот, типичный образец. Передайте, пожалуйста, папку Рут; пусть сама посмотрит, что здесь. Да скажите, что у меня хранятся еще три коробки с такими же бумагами.
На выходе Маркби снова пришлось переждать и вытерпеть дружеские объятия Роджера. Наконец он сел в машину, а папку положил на переднее пассажирское сиденье. Потянулся за ключом зажигания, но любопытство взяло верх. Он открыл папку и вытащил верхний лист, исписанный узким старомодным почерком:
«Вчера жена убедила меня поехать с ней в садовый центр. К моему удивлению, я нашел там (среди прочих очень дорогих садовых скульптур) пластмассовую маску Зеленого человека. По крайней мере, так она называлась. Ее следовало бы назвать лиственной головой, потому что ее выражение оказалось слишком добродушным для Зеленого человека! Где хитрость, где выражение смертной муки? Где глаза, в которых сквозит древнее коварство и знание тайного, ужасного греха?»
Маркби положил лист назад в папку. Преподобный Паттинсон заблуждался. За внешне неприметными и даже добрыми чертами лица вполне могут таиться коварство и греховность. Взять, к примеру, хоть Билли Туэлвтриза, старого сплетника, — внешне он казался совершенно безобидным. А тайный ужасный грех… О да!
Мередит поручила Алану передать Мюриэль Скотт, что они не купят дом. Ей не хотелось встречаться с ней после сцены в лесу. Она была благодарна Мюриэль и благодарна Роджеру, спасшему ей жизнь, но переживать все заново было выше ее сил.
Она толкнула дверь и в последний раз очутилась в прохладе и полумраке церкви Святого Варнавы. И сразу увидела, что она не одна. Какой-то молодой человек — Мередит решила, что турист, — разглядывал памятник сэру Руфусу Фитцрою. Он повернулся и улыбнулся ей:
— Импозантный старикан. Верно?
Мередит захотелось продолжить традицию Рут, которая всегда гостеприимно встречала посетителей. Она подошла к молодому человеку и посмотрела вверх на сэра Руфуса.
— На меня он тоже произвел сильное впечатление, — призналась она.
— Тогда и времена были суровые. Чтобы выжить, надо было быть невероятно сильным. Болезни, антисанитария, половина еды заражена, операции без наркоза и дезинфекции… — Молодой человек снова улыбнулся — как ей показалось, немного брезгливо. — Я врач, — пояснил он, — и думаю о таких вещах.
— Вы, случайно, не Гай Морган? — спросила Мередит. — Тот, кто нашел кости?
Молодой человек смерил ее ошеломленным взглядом:
— Да. А вы?..
— Мередит Митчелл. В тот день я приезжала в Нижний Стоуви вместе с Аланом Маркби, суперинтендентом Маркби.
— Ах да, верно. Да, он разговаривал с другими полицейскими, когда я вышел из леса с костями. Я рад, что они сумели их опознать.
— Я очень хотела присутствовать на дознании, но в тот день мне необходимо было на работу.
Услышав о дознании, Гай помрачнел.
— Там была мать покойного. Мне хотелось подойти к ней, поговорить, выразить соболезнование и все такое, но она на меня даже не смотрела. Более того, отводила глаза в сторону! Ну, я и не стал к ней подходить. Наверное, ей неприятно было смотреть на меня, потому что я нашел останки ее сына… О чем тут разговаривать?
— Алан говорил, что миссис Гастингс была очень… не то чтобы рада, это не то слово — она была довольна, что нашлись останки ее сына. Для нее ваш поступок стал большим утешением; так что я не сомневаюсь, она была по-своему рада, что вы все же нашли его. Потерять ребенка, должно быть, ужасно, не важно, в каком возрасте.
— Да, наверное. — Гай отвернулся и посмотрел вверх, на сэра Руфуса. — Меня-то родная мать отдала, но, наверное, у нее на то имелись свои причины.
— Отдала?
— Да, в приемную семью. Наверное, я был незаконнорожденным. И мне странно бродить по этой церкви и видеть столько поколений одной семьи… У меня нет никаких кровных родственников; даже не представляю, что это такое. Меня вырастили приемные родители; для меня они все равно что родные. Они любят, понимают и поддерживают меня. Никакие кровные родители не могли бы воспитать меня лучше. Сами они не могли иметь детей и во мне видели чудесный дар. Я понимал, даже когда еще был очень молодым, что для них я — настоящее сокровище.
Мередит спросила:
— Значит, вы никогда не пытались разыскать свою родную мать?
Гай покачал головой:
— Нет. А зачем? Что бы мы с ней сказали друг другу? Она устроила свою жизнь без меня, а я свою — без нее. Как говорится, не будите спящую собаку. Или, как однажды сказал один пожилой пациент, «лучше не мутить воду; в иле на дне пруда всегда прячется какая-нибудь гадость». — Он повернулся к выходу. — Что ж, мне пора. Хотелось осмотреть церковь и деревню; она ведь прославилась после того, как я нашел в лесу кости. Передавайте привет суперинтенденту. Приятно было познакомиться. — Он быстро пожал ей руку: — Пока!
Мередит смотрела ему вслед; его приземистая фигура на фоне заката казалась просто силуэтом в дверном проеме. Вскоре дверь закрылась, и она осталась наедине с сэром Руфусом, Хьюбертом, Агнес — и всеми призраками, которые, возможно, населяли старую церковь.
— Итак, мистер Пирс, — сказал зубной врач, — давненько мы с вами не виделись!
— М-да, — промычал Пирс. — Я был занят!
— Как же, читал, читал… Убийство в Нижнем Стоуви. Грязное дело! Да еще кости, которые кто-то нашел в лесу… И все досталось вам, да? Скажите, зубы вас беспокоят?
Пирс на секунду забылся, и ему захотелось ответить, что по зубам им удалось найти владельца челюсти. Но, конечно, сейчас он пришел к врачу из-за собственных зубов, в особенности одного.
— Побаливают, — признался он.
— Давайте-ка посмотрим. Откройте рот… шире… еще шире… Ага, вижу…
