Ему сиявший с небосвода. Он думал: «Это — бог прогресса и любви; Глядя на лик Христа, в нем луч зари лови; Христос улыбкой был кротчайшей. Коль умер он за нас, я за него умру; Себе опорой гроб его честной беру, Спеша к нему на зов сладчайший. В его доктрине — глубь небесная. Рукой, Как бы отец — дитя, ведет он род людской И жизнь дает людскому роду. Он у тюремщиков, залегших спать, в ночи Берет из-под голов тюремные ключи И дарит узникам свободу. Но там, вдали, живут иные племена, Кому неведом он. И доля их страшна: Влачась, они волочат цепи И, в жажде божества, проводят жизнь, слепцы, В бесплодных поисках. Они — как мертвецы, Что дверь хотят нашарить в склепе. Где их закон, их цель, их пастырь? Им — бродить. Им — по неведенью быть злыми. Не делить Победы над коварством ада… К ним, к ним! Покинув гроб господень, их спасти!.. О братья! К вам иду — вам бога принести И голову мою, коль надо!» Спокойный, помнил он, в смятенье наших лет, Слова к апостолам: «Несите всюду свет, Костров презрите пламень рдяный!» — И тот завет, что дал в последний миг, скорбя, Христос: «Любите все друг друга! И, любя, Мне уврачуете вы раны». Он знал, что долг его — развеять светом ночь, Отставших обратить к прогрессу и помочь Их душам выбраться на воздух. И он направился сквозь бури по волнам В страну кровавых плах, и черных дыб, и ям, Свой твердый взор покоя в звездах. 2 И те, к кому он плыл, зарезали его. 3 О, в эти дни, когда из тела твоего Сложили варвары убранство эшафоту, И меч обтер палач, отправя торжество, И с ногтя кровь твою стирает, сквозь зевоту, О плаху; в эти дни, когда святую кровь Лизать приходят псы, и мухи вереницей Ползут в твой черный рот, как в улей, и на бровь Садятся и жужжат в зияющей глазнице, И голова твоя, без век, уставя взгляд, На мерзкий вздета кол, висит в безмолвье строгом, И каменный по ней под хохот хлещет град, — У нас, о мученик, твоим торгуют богом! Украден у тебя, о мученик, твой бог, Мандрену сбыт… К чему твой подвиг небывалый? Все те, кого стихарь, как и тебя, облек, Стремясь в сенаторы и выше — в кардиналы, Все пастыри, ища себе дворцы добыть, Кареты и сады, где летом меньше зною, И золотить жезлы, и митры серебрить, И попивать винцо у огонька зимою, — Все продали Христа! Бескровна и бледна, Глянь, голова, сюда? Кому твой бог запродан? Пирату, чья рука убийством клеймена, Но сыплет золотом, он по дешевке отдан! Бандиту проданы за мерзкий кошелек Евангелье, закон, алтарь, святое слово, И правосудие, чей светел взор, хоть строг,
