– Значит, в управлении домами вам это сделают быстро. Свой мандат вы зарегистрируете у начальника канцелярии Константина Александровича Федина. У вас усталый вид, и я не буду утомлять вас делами сегодня.
В это время в кабинет вошла курьерша, неся на деревянном подносе завтрак, который состоял из трех вареных картофелин, куска конины и стакана компота.
Пробую отказаться, но Надежда Константиновна замахала руками и стала похожа в эту минуту на гостеприимную хозяйку.
– На меня не обращайте внимания, я занимаюсь своими делами и не буду на вас смотреть. Подкрепитесь. А потом уже решим, что будем делать дальше.
Я сижу у окна перед круглым столиком, на котором дымится картофель. Поездка в набитом людьми вагоне, усталость и волнения убили аппетит. Стараюсь съесть хотя бы часть завтрака.
Из окна виден Крымский мост.
Весна в этом году выдалась ранняя. Солнце играет лучами на островках белого снега, среди бурых луж, начинающего оттаивать тротуара, по которому проходят люди с сумками и авоськами. Мальчишки вяло играют в снежки, должно быть, вспоминая недавние пышные сугробы.
Время будто остановилось. Словно не было бурных месяцев Октября 1917 года.
Тихий кабинет. Тихие разговоры. Я сижу в углу комнаты, как в давнишней студенческой столовой.
– Что же вы не завтракаете?
Голос Крупской вернул меня к действительности. Встаю и подхожу к ее столу.
– Не могу, Надежда Константиновна, просто не могу. От волнения, должно быть, потерял аппетит.
Видя мое смущение, Надежда Константиновна не стала уговаривать.
– Вам нужно прежде всего отдохнуть.
В этот момент в кабинет вошел управляющий делами.
– Иван Никифорович, хорошо, что вы пришли, а то я собиралась вам звонить, – сказала Крупская. – Надо срочно устроить товарища Ивнева, срочно. И познакомьтесь – это наш новый сотрудник.
Высокий полный мужчина, напоминающий деревенского священника, заулыбался мягко и ласково, однако без малейшей угодливости.
– Это мы организуем, не беспокойтесь, Надежда Константиновна. Вот эти бумаги подпишите, пожалуйста. Это насчет топлива, освещения и продовольствия.
Пока Крупская подписывала, он подошел ко мне, взял под руку и сказал так же мягко и приветливо:
– Здесь есть свободная комната. Отдохните, а там… Утро вечера мудренее.
Я простился с Надеждой Константиновной и вышел из кабинета вслед за управляющим. В коридоре он нагнулся к моему уху и спросил почти шепотом:
– Как вам понравилась Надежда Константиновна?
– То есть – как понравилась?
– Ну, какое впечатление она на вас произвела?
– Хорошее. А главное, сразу видно, что деловая.
– А вы знаете, кто она?
– Конечно, – удивился я.
Управляющий улыбнулся.
– Так вот, Надежда Константиновна – жена Ленина!
Теперь-то я его понял и рассмеялся:
– Вот те на. Я, столичный житель, оказался глубоким провинциалом.
Управляющий изумился:
– Как? Вы этого не знали?
– Признаюсь, что когда я слушал Ленина в Петрограде – а слушал я его довольно часто, – так был очарован его речами, что в голову не приходила мысль о его семейной жизни.
– Так ведь Надежда Константиновна сама старый член партии и большой помощник Владимира Ильича.
– В этом деле я новичок, и к тому же беспартийный. А узнал я о существовании партии большевиков только после Февральской революции и сразу стал на сторону Ленина.
– Я тоже раньше ничего не понимал, а в партию всего лишь месяц назад вступил, но, работая управляющим, одним из первых узнал, что Надежда Константиновна – жена Ленина. И с тех пор мне начало казаться, что об этом должен знать весь мир.
Мы вышли во двор и, обойдя лужу, добрались до маленького флигеля. Дверь открыла молодая женщина в синем фартуке.
– Вот вам, Аграфена Петровна, и жилец. Вы как-то меня просили. Скромный и приятный молодой человек. Он с дороги, из Питера. Столкуетесь – будет постоянно, а нет – так другого подыщем.
Аграфена Петровна сконфуженно заулыбалась.
