Козимо, должно быть, уже на подходе. Я скрылась в пустом саду и ждала там полчаса — невероятно долго для беспокойного ребенка.
Наконец колдун появился. На нем было шелковое черное фарсетто[5] в красную полоску. Он увидел меня и молча повел к алькову, спрятанному от взглядов высокой живой изгородью.
Войдя туда, он строго произнес:
— Вы должны обещать мне, донна Катерина, что будете хранить в секрете нашу беседу. Причин тому много, среди которых и та, что мне не следует тайно встречаться с юной особой. Итак, пообещайте, что никому не скажете, особенно своей тете Клариссе.
— Обещаю.
— Хорошо.
Он присел, и его лицо снова оказалось рядом с моим.
— Ваши натальные звезды удивительны. Мне хотелось бы, Катерина, помочь вам смягчить их зло и усилить добро. — Козимо сделал паузу. — Вы будете править. Но недолго. Об этом говорит Сатурн в Козероге.
— Мы потеряем Флоренцию на время? — уточнила я. — А потом вернем, как бывало и раньше?
— Вы никогда не будете править Флоренцией, — сообщил он и, заметив, что я поморщилась, добавил: — Послушайте, гороскоп в вашем десятом доме показывает восходящего Льва и Овна. Это знак короля, Катерина. Вы будете править не одним городом. Если… — Он помолчал. — В вашем гороскопе много ужасных препятствий, а сейчас — первое. Я сделаю так, чтобы вы его пережили. Понимаете?
Я кивнула. Он меня заинтриговал и взволновал.
— Вы увидели это вчера, когда посмотрели на родинки возле моего уха? — спросила я. — Увидели что-то, что вас напугало?
Козимо нахмурился, пытаясь вспомнить, а потом улыбнулся.
— Я не был напуган. Я был… потрясен.
— Потрясен?
— Королем, — пояснил он. — Вы выйдете замуж за короля.
Я раскрыла рот.
— Не уверен, можем ли мы доверять госпоже Клариссе, — заметил он. — Гороскоп указывает на предательство, которое повлечет за собой угрозу вашей жизни. Правда, не могу сказать, откуда его ждать. Я был честен с вашей тетей, когда говорил о вашем исключительном значении. Я дал ей обереги для вас и ваших кузенов, но я не знал, могу ли доверить ей вот это.
Пальцы Козимо нырнули в мешочек, висевший у него на поясе, и вытащили маленький предмет. Он открыл его, и я увидела блестящий черный камень и какую-то веточку.
— Это Крыло ворона от Агриппы. Создано под эгидой Марса и Сатурна, обладает силой созвездия Ворон. Крыло будет защищать вас до тех пор, пока мы снова не увидимся. Носите талисман тайно: сверху камень, а снизу, к коже, — окопник.[6] Постарайтесь, чтобы никто его не увидел и не забрал.
— Этого не случится, — заверила я. — Я же не дура.
— Вижу, — с усмешкой отозвался Козимо.
Он вытянул ладонь, и я взяла камень и веточку. Я думала, что камень на ощупь будет холодным, но рука колдуна согрела его.
— Почему вы делаете это для меня? — осмелилась я задать вопрос.
В улыбке Козимо промелькнуло коварство.
— Мы с вами связаны, Катерина Мария Ромула де Медичи. Вы появились в моих звездах прежде, чем родились. В моих интересах заботиться о вашей безопасности. — Он помолчал. — Позвольте мне проследить, как вы спрячете на себе талисман.
Я подсунула пальцы под туго зашнурованный корсет и положила камень между сформировавшихся грудей. Окопник я постаралась аккуратно разместить под камнем.
— Хорошо, — заключил Козимо. — Теперь я должен уйти.
Он повернулся, но тут словно вспомнил что-то, остановился и спросил:
— Вы видите сны, Катерина? Запоминающиеся, странные.
— Стараюсь их не запоминать, — ответила я. — Они меня пугают.
— С этих пор, под Крылом ворона, вы должны их запоминать во всех подробностях. Марс находится в вашем двенадцатом доме, доме прячущихся врагов и снов. Само небо откроет вам то, что вы должны знать о своей судьбе. Это ваш дар и тяжкая ноша. — Козимо слегка поклонился. — Я вас на время покину, донна Катерина. Пусть Господь устроит нашу следующую встречу.
Он не хотел, чтобы я услышала в его голосе сомнение относительно этой встречи, но я услышала. Я и сама сомневалась, увидимся ли мы. Молча повернувшись, я побежала по двору. Камень крепко прижался к моей груди.
ГЛАВА 3
А побежала я в библиотеку. Там я открыла ставни и впустила в комнату солнце и уличные шумы. На нижней полке Пьеро оставил книгу «De Vita Coelitus Comparanda» — авторский текст, написанный на пожелтевшем пергаменте. До этой полки я дотягивалась, мне удалось поднять том и с трудом опустить на пол.
Я уселась по-турецки и уложила фолиант себе на колени. Я была слишком взволнована для чтения, тем не менее прижала ладони к прохладным листам и уставилась на строки. Стараясь успокоиться, я перевернула страницу, разгладила ее рукой, перевернула еще одну и еще, пока дыхание не выровнялось. Глаза начали узнавать слова: одно здесь, другое там.
Наконец я пришла в себя настолько, что смогла приступить к чтению. Вдруг периферическим зрением я увидела движение. В дверях появился Пьеро. Щеки его раскраснелись, грудь вздымалась. Лицо выражало такое смятение и вину, что я не могла смотреть на него, а потому опустила глаза.
— Я сказал им, что без тебя не поеду. Если ты будешь здесь, то и я тоже.
— Неважно, чего мы хотим, — ответила я.
И подумала, что, если мне угрожает серьезная опасность, Пьеро следует держаться от меня подальше. Самое лучшее, что я могу для него сделать, — это быть жестокой.
— Я наследница и должна остаться. Ты не наследник, поэтому должен уважить решение матери и уехать.
— Им нужны Ипполито и Сандро, а не ты, — возразил Пьеро. — Я поговорю с матерью. Они поймут…
Я провела пальцем по строчкам и холодно произнесла:
— Все уже решено, Пьеро. Нет смысла это обсуждать.
— Кэт! — воскликнул он с таким отчаянием, что моя твердость поколебалась, однако я не оторвала взгляд от страницы.
Пьеро постоял еще на пороге, но я так и не подняла голову, пока звук его шагов не затих вдали.
Я сидела одна в библиотеке. Солнце уже стало клониться к западу, когда звук снаружи привлек меня к окну.
Карета с Пьеро, его братьями и дядей Филиппо подкатила к воротам. Наши солдаты встали по сторонам. Ворота отворились. Во двор вошли двое мужчин, по виду оба из благородного сословия. Один очень важный, в вышитой голубой тунике; другой — смуглый, мускулистый, с военной выправкой. Человек в голубой тунике дал сигнал вознице.
Карета с грохотом въехала на улицу. Я замерла. Пьеро вряд ли меня заметил. Низкое солнце слепило, и окон экипажа я не видела. Несмотря на это, я махала рукой, пока карета не повернула на виа де Гори и не исчезла из виду.
